Упрощенные уголовно-процессуальные формы и обеспечение прав человека в уголовном процессе

Упрощенные уголовно-процессуальные формы
и обеспечение прав человека
 в уголовном процессе

Модельный уголовно-процессуальный кодекс для стран СНГ был принят в 1996 году. В то время разработчики полагали, что необходимо изложить проект модельного УПК таким образом, чтобы центральное место занимало производство в суде присяжных. А все остальные формы были как бы упрощением этой формы. И дело не в том, чтобы 100% дел разбиралось в суде присяжных. А дело в том, что производство в суде присяжных задавало бы камертон всему правосудию, и облагораживало бы его. Но в странах СНГ эта идея не прижилась. И в России и в других республиках типично, что суд присяжных занимает место особого производства. Это как бы альтернативная модель обычному, нормальному, привычному, сохраняющему неоинквизиционные черты правосудию.

О истории и философии этого вопроса профессор Московского института экономики, политики и права, федеральный судья в отставке, к.ю.н., заслуженный юрист РФ С.А.Пашин.

Когда речь идет об упрощении формы уголовного судопроизводства, надо традиционно исходить из двух явных мотивов.

 Во-первых, это экономия средств, экономия ресурсов, экономия времени.

И, во-вторых, поощрение обвиняемых и подозреваемых в сотрудничестве со следствием. Есть и третий мотив, чрезвычайно опасный. Это мотив упрощения процедуры для заведомых врагов, заведомых противников режима. Вот парадоксальный орган французской революции. Революционный трибунал, где заседало 15 присяжных. По форме это классический суд присяжных. Присяжные, правда, отбираются совсем не так, как в обычной форме правосудия в Англии или в США. Но присяжные выносят свое решение, им ставятся вопросы, и судьи связаны решением присяжных.

Тем не менее, в этом революционном трибунале было упрощение. Оно было связано с не допуском защиты. Под это была подведена теоретическая база. Это звучало так. Для невиновных, лучшими защитниками являются присяжные патриоты, то есть заседатели. А врагам народа защитника не полагается. Поскольку заранее известно, что обвиняемые виновны, особой надобности в защите нет. Палач, который приводил в исполнение приговоры этого трибунала, Шарль Генрих Самсон, оставил мемуары. В них он писал, что на одном из заседаний прения слишком затянулись, и один из присяжных не выдержал и сказал, что они дважды виновны. Они виновны в заговоре против Республики, и против моего желудка. Время обеденное, а они всё болтают. В этот же день все 5 подсудимых были казнены. Это пример мотивов упрощения формы, для врагов не надо рассусоливать. Форма должна быть предельно простой.

Когда мы говорим о философии, о том, что мы должны иметь в виду, когда вводим упрощение, я бы разделил ситуацию на упрощение, которое допустимо с согласия обвиняемого, и упрощение, которое заложено в самой конструкции процесса. Вот если эти упрощения заложены в конструкцию процесса, и согласие обвиняемого не требуется, он просто втягивается этой формой, то возникает вопрос о том, в какой мере эта форма надежна. И типичное рассуждение, что чем тяжелее наказание, тем более изощренными, сложными должны быть формы производства. Правда иногда бывает и по-другому. Например, в России наименее серьезные дела рассматривает мировой суд. Однако на приговор мирового судьи можно подать апелляционную жалобу, а потом и кассационную. А если судит районный или областной суд, то только кассационную. Таким образом, чем меньше риск, тем больше гарантий. И это своеобразное решение в российском уголовном процессе.

Если говорить об упрощениях, которые допустимы с согласия обвиняемого и стороны защиты, то здесь сталкиваются принципы публичности и принципы диспозитивности. Ибо возникает такой мировоззренческий вопрос, что для человека важнее, благо или самостоятельное хотение. Федор Михайлович Достоевский решал этот вопрос в пользу самостоятельного хотения. Человеку не так важно, чтобы он был благоустроен, чтобы все было хорошо, а важно, чтобы это соответствовало его желаниям. И если он хочет себе вредить, пусть вредит. Загадочна душа человеческая.

Пределы упрощения.

Я думаю, что этот порог задан стандартами справедливого правосудия. Процедура не может упрощаться до степени забвения международного пакта о гражданских и политических правах, и конституционных требований в соответствующем государстве. Интересно, что некоторые формы правосудия по некоторым делам, которые изначально мыслились как щадящие формы, потом потребовали регламентации. Например, возможно завтра вы услышите, что ювенальная юстиция в США, а начиналась она в 70-х годах 19 века в Чикаго, вначале очень гордилась своим щадящим, неформальным режимом. Особо подчеркивалось, что это очень здорово, когда не идет формальный допрос свидетелей, что глаза судьи и глаза подсудимого несовершеннолетнего находятся на одном уровне. Судья не возвышается, не нависает. Но потом вдруг выяснилось, что неформальная сторона этой работы с несовершеннолетними имеет и обратную сторону. Это ущемление прав. Поэтому Верховный суд в 70-е годы уже 20-го века в США был вынужден внедрить билль о правах несовершеннолетнего, где восстановил принципы правосудия. В частности, обязанность разъяснять несовершеннолетнему его право хранить молчание. И ювенальная юстиция стала дрейфовать, с точки зрения этих принципов, к обычной юстиции. То есть упрощение не всегда оказывается идеальным, даже если из самых благих побуждений.

Обстановка. Упрощать, не упрощать.

 Для Англии характерно, что признание обвиняемого в суде воспринимается как весомое доказательство, исключающее необходимость дальнейшего разбирательства дела. Какие еще нужны гарантии, спрашивают английские ученые, если человек признался перед судом своей родины? Что еще надо? Может быть, в Англии это и так. Но в России и на постсоветском пространстве мы сталкиваемся с чем-то другим. Если посмотреть дела о серийных убийствах, дела, закончившиеся расстрелом невиновных, то мы увидим, что в целом ряде случаев эти люди во всем признавались на суде. Не то, что на следствии, а на суде. И когда судья спрашивал, а вы уверены, что вы виновны, вы согласны? Он говорил, да. Потом выяснилось, что человек был невиновен. С чем это было связано? Я полагаю с пресс хатами. То есть с тем, что уголовники, с ведома следствия и оперов, истязали человека в камере.

Мы видим и политические процессы 30-х годов, и последующие политические процессы, когда подсудимые признаются во всем. В Харькове, когда он был освобожден от немецко-фашистских оккупантов, чины СС, взятые в плен, были судимы открытым судом. Они, как до них Бухарин, Зиновьев, во всем признались и были торжественно публично повешены. Фильм об этом был снят и показывался и солдатам, и копии его переправляли в пропагандистских целях на другую сторону, немцам. Чтобы они понимали, где раки зимуют. Товарищ Сталин вообще был сторонником социалистической законности. Известно, что Черчилль планировал расстреливать нацистских преступников по списку. То есть просто, кто обнаружил, кто установил личность, тот их и расстреливает. Но товарищ Сталин настаивал на открытом процессе. И вот мы получили процесс в Нюрнберге. Хотя режиссер оказался не тот. Режиссировали процесс американцы, и поэтому 100-процентных признаний не получилось. Но в принципе процесс был хорош. Важна обстановка.

Упрощения процедуры сводятся к трем типам.

Во-первых, это манипуляции, связанные с составами судов. Сколько судей, что это за судьи, как это будет выглядеть. Жюри присяжных не обязательно состоит из 12 человек. Есть жюри из 6 членов. Я говорю о США. И есть даже экзотическое жюри из 4 присяжных, которые рассматривают дела о минсдеминерах класса Ц-4. То есть о самых незначительных деяниях. Я говорю не о федеральной системе, а о системе штатов. Это Южная Дакота. Кроме этого нельзя не отметить, что упрощения могут касаться и состава людей, которые наделены судебными функциями. Для царской России это были военно-полевые суды, где правосудие отправляли 5 специально назначенных офицеров. Эти суды получили название скорострельных.

Вторая форма упрощения это изъятие из обычных процедур. И третья это ускоренный порядок разбирательства дел. Советская правовая наука тяготела к унификации процессуальных форм. И более того, даже к унификации судов. Потому что активно дискутировалась идея о создании единого народного суда для всех преступлений.

Но если попытаться пройти по некоторым формам упрощений исторически, то мы должны напомнить УПК 1923 года. В губернских судах и военных трибуналах разрешалось, задолго до указов, связанных с убийством Кирова, а после убийства Кирова нашлись тысячи людей, которые планировали на него покушение, и соответственно одних расстреливали за то, что хотели убить Кирова, а других за то, что не уберегли товарища Кирова. Так вот, задолго до этого губернские суды имели право в любой момент не допустить стороны по любому делу. Не только сторону обвинения, но и сторону защиты. Во-вторых, в любой момент прервать судебное следствие и не допустить прений. То есть, судьи могли в любой момент встать, сказать "суду все ясно" и пойти писать приговор, который обычно был уже написан. И более того, губернские суды и военные трибуналы могли не пропустить кассационные жалобы. То есть запретить жаловаться на приговор в течение установленных законом 7 суток.

Я не буду останавливаться на законодательстве 34 - 37 годов. Напомню, что параллельно действовали чрезвычайные органы, на которые были возложены функции судебной власти. Когда в некоторых источниках я вижу фотографии с заседания тройки, и перед этой тройкой стоит подсудимый, я улыбаюсь. Потому что тройка никогда подсудимых не вызывала. Тройка чаще всего и не собиралась. Просто был курьер, который членов тройки обносил этими материалами, и они их подписывали. Причем были разные тройки, как и двойки. Некоторые тройки работали по спискам. То есть, они репрессировали людей сразу списком.

А что касается так называемых судебных двоек, то это тоже была тяжелая работа. Потому что рекорд заседаний двойки это 920 приговоров к смертной казни за день. Унификация и высокий уровень производительности труда достигался просто. Те, кто заседал в двойке, а это был Лаврентий Павлович и Андрей Януарьевич, они имели альбом. В альбоме были написаны фамилии, даты рождения, статья обвинения 58, с разными пунктами, и все. Дальше им надо было просто поставить галочку, либо красную либо синюю. Две красных галочки означали смертную казнь. Так правосудие и выглядело. Иногда была красная и синяя. Это означало 25 лет. Вот вид упрощения. Я не буду говорить про дежурные камеры народных судов.

Что касается протокольной формы досудебной подготовки материалов, то смысл мероприятия был в ускорении правосудия. Поэтому у органа дознания было 10 суток на то, чтобы подготовить материалы. Дело не возбуждалось. Сперва дело возбуждал судья, получавший дело. У судьи было 14 суток. Потом Конституционный суд решил, что судья не должен возбуждать дело, и судьи перестали его возбуждать. Но принятие к производству считалось актом возбуждения. Какие материалы подшивались перед направлением в суд? Это был протокол о правонарушении. Это была характеристика. И справка о судимости. Обвиняемый, которому обвинение не предъявлялось, а ему предъявлялся протокол, назывался - лицо, совершившее деяние, содержащее признаки преступления. Как и в проекте, представленном коллегой из МВД, там человека, которого ещё не судили, тоже называли преступником. Лицом, совершившим деяние, содержащее признаки преступления. В этом и была протокольная форма. Упрощения касались предварительной стадии. А суда касалось ускорение.

Не могу не отметить, что протокольная форма досудебной подготовки материалов всё время расширялась, пока не была отменена. Причем расширялась в обмен на проведение демократических реформ. Что касается таких типичных упрощений, то они и в нашем процессе, и в процессе Казахстана, и Кыргызстана, касаются дел частного обвинения и дознания.

В России была еще одна экзотическая форма, связанная с судом присяжных. Если обвиняемый признавался, то судебное следствие сводилось к изучению доказательств, на которые указывают стороны. И это всё. Или же судебное следствие могло редуцироваться просто до показаний самого обвиняемого. Эта форма просуществовала до 2002 года, и в новом УПК эта форма отсутствует.

Зато была введена новая форма. Она называется особый порядок судебного разбирательства, при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением. Если мы говорим об упрощениях, интересно посмотреть, что люди выбирают, когда у них есть шанс. Например, принцип профессионализма в процессе. Большая часть дел рассматривается единоличными судьями. Но если грозит наказание свыше 5 лет лишения свободы, то любой обвиняемый может потребовать трех профессиональных судей. Как часто россияне требуют трех профессиональных судей? В прошлом году по 1008 делам. Это 1/10% подсудности районного суда. Почему? Потому что любой обвиняемый соображает, а если не соображает, то ему разъяснят в камере, что трое профессиональных судей это наихудший судебный состав для обвиняемого. И здесь дело не в профессионализме. А здесь дело в троекратном нарастании обвинительных установок. И еще в том, что каждый судья, заседающий в тройке, думает, не побежит ли коллега докладывать председателю суда, что совещание идет как-то не так. Поэтому никто особо не рвется в тройку. Зато особый порядок.

Особый порядок в 2003 году начинался с того же. 1024 дела было решено в особом порядке во всей гигантской России. А потом особый порядок, не то, что в арифметической, а в геометрической прогрессии и семимильными шагами стал развиваться. По сравнению с 2005 годом в прошлом году особый порядок вырос в 1,5 раза. По каким делам? Областные суды рассмотрели в особом порядке 4% дел. Зато мировые судьи - 47% делРайонные суды - 37,5% дел. То есть особый порядок на самом деле становится обычным. Возникает вопрос, какой порядок особый? Позиция судей по этому поводу: 94% судей "за". Говорят, хорошее дело. При этом 82% судей говорит, что особый порядок наилучшим образом соответствует защите прав человека. Как впрочем, и не писание протоколов в кассационные инстанции. Что означает особый порядок? Он освобождает суд от судебного следствия. От допроса свидетелей и непосредственного исследования доказательств. Что имеет за то обвиняемый? Ему нельзя назначить наказание свыше 2/3 максимальной санкции. Особый порядок допустим по всем делам, кроме особо тяжких преступлений. То есть максимум по преступлениям, за которые можно назначить 10 лет лишения свободы. Если это особый порядок, значит, судья может назначить максимум 6 лет 8 месяцев лишения свободы. Сделка ли это? Конечно это не сделка. Потому что обвиняемый соглашается с обвинением, однако прокурор никаких обязательств на себя не берет. Закон уже взял на себя обязательства, что не будет больше, чем 6 лет 8 месяцев.

Вообще в России попытка заключать сделки пока имеет скорее негативный резонанс. Была такая барышня, террористка Мужохоева. Она собиралась взорвать самодельное устройство в Тушино, но так и не взорвала. Потом пыталась привести его в действие возле некой станции метро. Тоже ей это не удалось. Она его бросила и ушла. При разминировании погиб сотрудник ФСБ. Мужохоеву обработали на следствии, и она дала исключительно важные показания о тех, кто был замешан во взрыве в Тушино, и о том, откуда берутся эти самодельные взрывные устройства. Ей обещали существенное смягчение участи. Однако ее судили, и она отбывает сейчас 18,5 лет лишения свободы. Ситуация странная. Потому что офицер ФСБ, который вроде с ней работал, не находит себе места, и обивает все пороги, чтобы ей смягчили наказание. Потому что его честное слово оказалось ничего нестоящим. Он обещал смягчение, а на деле все вышло по-другому. Вот вам и судебная сделка.

Каковы условия применения особого порядка? Это преступления не особо тяжкие, максимум 10 лет лишения свободы. Верховный суд изъял из особого порядка дела несовершеннолетних. Из УПК это не следует, но Верховный суд не велел его применять по делам несовершеннолетних. Следователь, закончив разбирательство, подготовив дело, предъявляет все его материалы, и одновременно составляет специальный протокол, разъясняет о праве согласиться с предъявленным обвинением и пойти на особый порядок судебного разбирательства. Если обвиняемый заявляет ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства, то есть в особом порядке, это ходатайство фиксируется в протоколе. А если обвиняемых несколько, и один из них просит, а другой не просит, то пытаются дело выделить. Если дело нельзя выделить, то оба они идут в суд в обычном порядке. Для суда присяжных действует наоборот, правило о том, что один человек, желающий суда присяжных, тянет всех остальных в суд присяжных. Здесь это не так. Верховный суд разъяснил, что если следователь забыл объяснить вот эти правила, то это нарушение права на защиту. Но если суд может восстановить нарушенное право, то можно принять это ходатайство и в стадии предварительного слушания. То есть, до назначения судебного разбирательства.

Каковы условия? Тут я бы привлек ваше внимание к тому, что не везде согласие с предъявленным обвинением равносильно признанию себя виновным. В Италии проводится разграничение такого рода. В России молчаливо признается, что это одно и то же. Верховный суд разъяснил, что согласие с предъявленным обвинением предполагает согласие в полном объеме, безоговорочное, по вопросам факта, формы вины, мотивов совершения деяния, квалификации, характера и размера вреда. При этом гражданин должен подтвердить это согласие в присутствии защитника, иметь возможность проконсультироваться с ним, и судья должен убедиться, что обвиняемый сознает последствия. Судья должен убедиться, что ни прокурор, ни частный обвинитель, ни потерпевший не возражают. Они согласны с тем, чтобы был особый порядок. Судья освобождается от исследования доказательств в состязательном процессе. Но теоретически предполагается, что он знаком с материалами дела, и он видит, что согласие основано на доказательствах. Возможно это тот низший стандарт, который свойственен английскому правосудию, убедителен на первый взгляд.

Судебное разбирательство, начавшись в особом порядке, может прекратиться в особом порядке, если судья сочтет, что какие-то условия не были соблюдены. Например, обвиняемый не понимает истинного значения особого порядка, или дал согласие не добровольно, или если, по мнению судьи доказательства в деле не подтверждают это скороспелое согласие. То есть, можно прерывать особый порядок, и вернуться к обычной процедуре разбирательства. Что касается доказательств, то суду разрешено исследовать доказательства только связанные с характеристиками личности, со смягчающими и отягчающими обстоятельствами. Формула обвинения по факту, сомнениям не подвергается.

Какие решения может вынести судья? Во-первых, обвинительный приговор. Причем в обвинительном приговоре участь подсудимого может быть улучшена. Судья может изменить квалификацию деяния, смягчить ее. Судья может распорядиться гражданским иском. В том числе отказать в удовлетворении гражданского иска. И второе решение - это прервать особый порядок, и начать разбирательство в общем порядке. Это делается постановлением. И третье возможное постановление - это о прекращении дела по не реабилитирующим основаниям. Это давность, примирение сторон, амнистия, или отказ прокурора от обвинения. Прокурор может отказаться от обвинения.

Возникает вопрос, что делать судье, если он видит, что факты подтвердились, но деяние не преступно? На этот счет Верховный суд ничего не сказал. Я полагаю, что в этом случае надо выносить оправдательный приговор. Но, по-видимому, Верховный суд с этим не согласен.

 Наказание.

Наказание не должно превышать 2/3. Причем считаются эти 2/3 от предыдущих смягчений. Например, если это только покушение на преступление, то наказание не может быть выше 3/4 от санкции. И от этих 3/4 потом высчитывается 2/3. Зато Верховный суд сообщил, что эта цифирь не касается альтернативных мер наказания и дополнительных мер наказания. Так что, определив лишение свободы очень мягкое, можно потом задушить штрафом. Российское законодательство позволяет заменять штраф лишением свободы, если обвиняемый не может выплатить этого штрафа.

Обжалование.

Нельзя жаловаться на несоответствие выводов суда по фактическим обстоятельствам дела. Верховный суд сказал, нельзя жаловаться в кассации и в апелляции. Но можно жаловаться в порядке надзора. Хотя из УПК этого не следует. Можно жаловаться на строгость наказания, на неправильную квалификацию, но в кассационный срок обжаловать не вступивший в законную силу приговор, по мотивам того, что судья не разобрался в доказательствах, нельзя.

Какие составы наиболее типичные?

Самые ходовые. Например, кража в особом порядке разбирается в 56% случаев. Наркотики. В мировых судах - в 66% случаев. Незаконный оборот оружия - в 52,7%. То есть, наиболее ходовые составы на 50 - 60% охвачены особым порядком. По сути, это не особый порядок, а типичный порядок.

Проблемы с точки зрения соблюдения прав человека?

Я думаю, что самая типичная проблема это конвейерность мероприятия. Судья в особом порядке в день может рассмотреть 10 - 11 дел. Это очень быстро. И судьи с удовольствием на это идут. Потому что ставят галочки о рассмотрении дела. Обычно дело у судьи квасится 2 месяца. А это очень быстрая процедура. Она способствует росту хороших средних показателей. Основная проблема конвейер. Летом люди интенсивнее идут на особый порядок судебного разбирательства, по причине того, что в камерах СИЗО сидеть невыносимо. И человек рассчитывает, что поедет в колонию, и оттуда будет жаловаться. Но, как правило, это уже поздно. Зимой реже особый порядок применяется.

И такая серьезная проблема, это непонимание обвиняемым существа обвинения. Защитник, который должен разобраться в день с 7 клиентами, защитник по назначению, сплошь и рядом им не помогает. А тот, кто берется помогать, у того волосы дыбом встают. Типичная история. Человека обвиняют в том, что он подрался с соседом. Курили вместе на лестничной площадке, и как болельщики какую-то команду не поделили. Обвинение - угроза убийством. Когда обвиняемого спрашивают, а ты угрожал убийством? Он говорит, угрожал. А как ты угрожал? Он же меня стукнул, ну и я его по морде. Он думает, что это угроза убийством. Судят продавщицу за мошенничество. В чем ее мошенничество? Оказывается, она продала пачку печенья с исчерпанным сроком годности. И она говорит, это же мошенничество, я же ему плохую пачку печенья продала. То есть люди не понимают, на что они идут, и что это такое на самом деле. Квалифицированная юридическая помощь не на высоте.

И еще.

Существуют упрощения отнюдь не описанные в уголовно-процессуальном кодексе. Но упрощения, о которых все знают и на которые закрывают глаза. Например, в российском УПК сказано, что понятые обязательны кроме случаев, когда проводится следственное действие, угрожающее жизни и здоровью. То есть, следователя не жалко. А понятых нельзя туда брать. Правда следователь может с собой за компанию обвиняемого захватить в какой-нибудь Чернобыльский реактор.

До этого, в 2002 году, и до 2004, упрощение состояло в том, что личный обыск человека во всех случаях после задержания можно было проводить без участия понятых. Это упрощение на практике влекло сакраментальный вопрос. Когда задержанного спрашивали, что тебе лучше подбросить, наркотики или патрон?

Я помню в Мосгорсуде разбиралось дело одного арестованного предпринимателя, за незаконное хранение оружия. Этот бедняга не пошел под "красную крышу". То есть не стал отчислять деньги работникам милиции. И понимая, чем это грозит, потому что офис его уже несколько раз перевернули, маски-шоу приезжали, всё как положено, он зашил себе карманы. И ходил как крупье, с зашитыми карманами. А потом в Серебряном бору он решил искупаться. Когда он в одних плавках выходил из воды, тут-то и выяснилось, что в плавках у него пистолет ТТ. И два работника милиции его на этом и поймали. Он отсидел в СИЗО около года, а потом получил срок, в пределах отбытого. Вот так с понятыми. Понятые в типичном случае это люди, связанные со следствием. Это штатные понятые. И это упрощение, о котором все знают, но помалкивают.

Еще одно типичное упрощение это принятие как доказательства результатов оперативно-розыскной деятельности, вместо нормальных следственных действий. Типичное упрощение это оглашение показаний, не явившихся лиц, хотя закон запрещает такое оглашение. Особенно в горячих точках и особенно касается показания военнослужащих. Военнослужащий дал показания, и отбыл к месту своего жительства, демобилизовался. Вот его показания оглашают. В суд его не вызывают. Хотя это противозаконно. Можно оглашать показания либо покойного, либо тяжко больного, либо того, кто не может прибыть из-за стихийного бедствия, либо иностранца, который за границей, и не является в суд. Но когда судьям говорят, что показания оглашению не подлежат, они отвечают, что мы должны исследовать все доказательства. Всесторонность, полнота и объективность. Таким образом, упрощение, которое на самом деле нарушает права человека, подкрепляется заботой о правах человека.

Есть много и других упрощений. Последнее - это вызов адвоката не через адвокатскую палату, а непосредственно. Как правило, это означает, что адвокат в хороших отношениях со следователем. Иногда это означает, что он просто подписывает протоколы следственных действий, в которых не участвовал. Это "черная адвокатура". Я член квалификационной комиссии адвокатской палаты города Москвы. Одно из таких недавних дел - это жалуется адвокат на адвоката, что тот адвокат на следствие не ходил, а просто подписал чохом все протоколы. Того адвоката вызывают в суд для допроса по этому поводу. Адвокат по простоте душевной является в суд, и под присягой рассказывает, что он участвовал во всех следственных действиях, всё хорошо. А на скамье подсудимых - 5 подсудимых. И тогда тот адвокат, который на него пожаловался, задает ему вопрос - а кто из них ваш подзащитный? Это и все. В протоколе фиксируется, что не узнал. Уж больно густая была решетка.

Упрощение форм это дело неизбежное. Потому что мы при всем нашем желании не располагаем неограниченными ресурсами. Это правильно. Кроме того, для человека важно самостоятельное желание. Если он хочет себя губить, пусть губит. Но мы должны обеспечить минимум процессуальных гарантий, изложенных в международных документах. И мы должны быть уверены, что эти самые признания не исторгнуты пытками.