Когда нас уже не будет: Земля без людей

Однако научные исследования говорят, что природа вовсе не беззащитна. Она старается бороться с нашей цивилизацией практически на каждом фронте, используя, прежде всего, такое мощное оружие, как эволюция. Бактерии, растения, животные стараются приспособиться к изменениям среды и часто добиваются успеха, который наносит удар по жизненным интересам человечества и поэтому оказывается для него неприятным. 

Еще более любопытные выводы можно сделать из наблюдений за оставленными человеком территориями, которые возвращаются во власть природы. Контратака оказывается стремительной, а способность «убрать за нами мусор» показывает, что у планеты Земля остаются надежды на будущее. 

Неизвестно только, будут ли эти надежды распространяться на наш вид. Хотя до сих пор нам каким-то образом удавалось избежать вымирания, этот сценарий вполне вероятен. Достаточно одного смертоносного вируса, который мог бы в наши дни стремительно распространиться по миру, или падения астероида, похожего на тот, что 65 миллионов лет назад уничтожил динозавров. Для Homo sapiens это был бы печальный и необратимый конец. А для природы? Истинный ренессанс, говорят ученые. Попробуем провести мысленный эксперимент по аналогии с тем, что лег в основу книги профессора Алана Вайсмана (Alan Weisman) «Мир без нас». Закроем глаза (или посмотрим на выразительные иллюстрации Кена Брауна (Kenn Brown), сопровождающие эту статью) и представим, что будет с Польшей, если там внезапно исчезнут все люди. Что от нас останется и как долго? 

На современную архитектуру, определенно, рассчитывать не приходится. Мы умеем строить здания, о которых могли лишь мечтать люди древности, но у всего есть своя цена. И это последнее слово здесь самое важное: ни у кого сегодня нет желания или средств возводить постройки, которые простоят тысячи или хотя бы сотни лет. 

То, что мы до сих пор можем любоваться некоторыми памятниками древности, связано отчасти с тем, что они строились из камня — кусков натуральной скалы, прочность которой «проверили» целые геологические эпохи. Конечно, когда мы откопали их из-под земли и выставили под безжалостное воздействие солнца, холода и дождя, они подверглись эрозии. Достаточно посмотреть на неумолимо уменьшающиеся пирамиды, чтобы понять, каким серьезным противником может быть «просто» климат. 

Современные строительные материалы, конечно, дешевы, универсальны, безопасны для здоровья и просты в использовании, но в отличие от гранитных блоков они хрупки и недолговечны. В том числе потому, что помимо климата существует еще один противник: биология. Это грибы и бактерии, которые атакуют деревянные и гипсовые элементы; растения, которые начинают расти в любой влажной трещине, где есть хоть немного грунта; и даже дятлы и куницы, которые умеют прекрасно расправляться со стенами или утепленными крышами. Владельцы домов ведут беспрестанную и не всегда победную борьбу за свои жилища, используя краски, пропитки и противогрибковые средства. И если они вдруг перестанут это делать, крах архитектуры будет стремительным. 

Американский архитектор Крис Риддл (Chris Riddle) приводит рецепт одного крестьянина, рассказывающего, как разрушить сарай: достаточно вырезать в крыше дыру диаметром в полметра и уйти. Природа сразу же возьмется за дело и через несколько десятков лет (мгновение с природной точки зрения) наши дома будут полностью разрушены, а окружающие их сады станут базой для идущей в атаку фауны и флоры. 

Современные офисные здания, жилые комплексы или гостиницы, построенные из бетона, стекла и стали, окажутся в той же ситуации. «Стальные элементы вне зависимости от того, как попадет туда вода, будут ржаветь, расширяться и разрушать покрывающий их бетон. Старые каменные здания переживут каждую современную коробку из стекла и алюминия», — пишет профессор Вайсман. А это значит, что средневековые центры городов останутся на поверхности земли дольше, чем варшавский Дворец культуры и науки или все гуще окружающие его польские «небоскребы». 

Против нас работает также климат. Хотя мы называем его умеренным, в течение года происходят значительные колебания температуры и влажности, что оказывает разрушительное воздействие, в том числе, на инфраструктуру от водопроводов до сетей теплоснабжения. Глобальное потепление, которое мы наблюдаем, изменит ситуацию лишь к худшему, поскольку будет способствовать увеличению числа экстремальных явлений: очень холодных зим, летней засухи и ураганных ветров. 

В таких обстоятельствах все надземные постройки быстро превратятся в руины, поросшие молодым лесом. Чуть лучше может выглядеть обстановка под землей. Если подземные постройки не зальет вода, они могут без особенных разрушений продержаться довольно долго, так как Польша (по крайне мере сейчас) находится в зоне с очень низкой сейсмической активностью. Главный враг туннелей и подземных коридоров — землетрясения. Между тем шахты в Силезии долго не простоят, потому что как раз там часто происходит оседание почвы. 

Другое дело такие городские постройки, как варшавское метро. Его первая ветка могла бы стать своеобразной капсулой времени, которую через сотни и даже тысячи лет посчастливится откопать археологам с другой планеты, если в туннель не попадут грунтовые воды (такая судьба может ждать вторую ветку, проходящую под Вислой). 

Но даже после обрушения подземных структур, находящиеся там предметы сохранятся дольше, чем в других местах. Без доступа кислорода и солнечного света искусственные материалы будут разлагаться гораздо медленнее. 

«Я знак бессмертия себе воздвигнул / Превыше пирамид и крепче меди», — писал Гораций. Можно простить поэту наивность, потому что он не мог знать, что у бронзы и других сплавов меди есть шансы пережить все другие творения нашей цивилизации. Однако это не столько заслуга людей, сколько, химии. «Каждый предмет, произведенный из благородных металлов, вероятно, будет жить вечно. Каждый метал, полученный из руды, превратится обратно в исходный элемент, в котором он существовал миллионы лет», — говорит Дэвид Ольсон (David Olson) из Горного института Колорадо, которого цитирует Вайсман. 

Такие металлы, как серебро, золото или платина настолько редки, что, по крайней мере, сейчас, никто не делает из них объектов крупнее украшений. А медь всегда была дешевой и доступной. От коррозии ее защищает тонкий оксидный слой, который покрывает поверхность металла, не позволяя кислороду проникнуть глубже. Это патина, которую можно увидеть на предметах, сделанных из сплавов, содержащих как минимум 90% меди. 

Так что от польских городов могут остаться памятники: те, что сделаны из настоящей бронзы, как варшавская Сирена или Николай Коперник на краковской рыночной площади. Более печальная судьба ожидает массово производившиеся в последнее время дешевые скульптуры из полимеров, например, фигуры Иоанна Павла II. Самые дешевые версии за три–четыре тысячи злотых (около 40-55 тысяч рублей, — прим. перев.) делаются из эпоксидной смолы, выкрашенной золотой краской. Они не проживут дольше нескольких десятилетий. К сожалению, того же нельзя сказать о других пластмассах, которые в огромном количестве производит наша цивилизация.

Синтетические полимеры присутствуют в наши дни всюду: начиная со строительства, частей самолетов и автомобилей, заканчивая пищевой пленкой и пакетами, которые щедро раздают продавцы даже в самых маленьких магазинах. Пластмассовые предметы вошли в нашу жизнь полвека назад, но за это время нам удалось произвести их уже миллиард тонн. И никто на самом деле не знает, когда они разложатся, если это вообще произойдет. Если они подвергаются действию света, то происходит так называемое фоторазложение, но под землей или в глубинах океанов из них получаются практически вечные свалки. Практически, потому что, возможно, в будущем эволюция создаст бактерии, которые смогут разлагать такие полимеры. 

В прямом смысле вечно смогут существовать другие продукты нашей цивилизации: радио, телевидение, разговоры по мобильному телефону… Каким образом? С точки зрения физики радиоволны практически неразрушимы. Правда, по мере отдаления от своего источника они ослабевают, но продолжают свое путешествие в пространстве. Поэтому даже если исчезнет вся наша планета, в космосе от нее останется электромагнитное эхо: хит-парад радиостанции Trójka, отечественные сериалы или поздравительные СМС …  

Но вернемся на обезлюдевшую польскую землю. Как пишет профессор Вайсман, «она зарастет овсяницей и кострецами, люпином, репейником, рапсом и дикой горчицей. За несколько десятилетий на кислой почве прежних полей с пшеницей, рожью и ячменем вырастут сеянцы дуба. Повсюду разведутся кабаны, ежи, рыси, зубры и бобры, а если в Европе станет холоднее, то из Норвегии придут северные олени». Наша страна сыграет в этом контакте с природой ключевую роль, потому что на нашей территории находится большой фрагмент последнего реликтового леса Европы — Беловежской пущи. Когда человек перестанет ей угрожать, она быстро отвоюет утраченные пространства. Впрочем, она уже делала это в прошлом, на что указывают затерянные в ней одинокие яблони или кусты боярышника, отмечающие места прежних людских поселений. Других следов уже практически не осталось. Сколько времени понадобится пуще, чтобы захватить Польшу? Возможно, всего каких-то 500 лет. Но природа все равно не будет прежней, хотя бы потому, что десятки тысяч лет человеческого присутствия повлияли на эволюцию фауны и флоры. И этот след останется от нас навсегда.

Источник: ИноСМИ