#Все о теннисе
Новый метод в лечении рака предлагают казахстанские ученые
пресс-служба ИЯФ
Практически во всех развитых государствах мира в качестве одного из методов борьбы с онкозаболеваниями используется метод радионуклидной терапии с использованием радиофармацефтических препаратов (РФП) терапевтического назначения. И многие казахстанцы, чтобы получить это лечение, вынуждены выезжать за рубеж. Но мало кто знает, что такие же РФП производятся в нашей стране, но почему-то недоступны для населения. О том, почему так происходит и что требуется для внедрения РФП в лечебную практику, журналисту Zakon.kz рассказала начальник научно-технического Центра радиохимии и производства изотопов Института ядерной физики (ИЯФ) Елена Чакрова.
- Что такое РФП для терапии и в чем заключается радионуклиидная терапия?
- Если говорить простым языком, то РФП для терапии – это лекарственное средство, в состав которого входит химическая, биологическая или биохимическая составляющая и радиоактивный изотоп. Чаще всего этот фармпрепарат выполняет функцию уничтожения раковой клетки. В 99% случаев в состав РФП входят изотопы с бета излучением. Хотя бывают и другие варианты, например, изотоп на основе альфа излучения. За счет этого излучения и "убивается" раковая клетка. Конечно, не любая, но в определенных случаях радионуклид может применяться для воздействия на раковую клетку опухоли. То есть, химическая или биологическая составляющая РФП позволяет доставить изотоп в ту или иную точку организма, где есть накопление раковых клеток, а он в свою очередь уничтожает эти клетки.
- Имеют ли эти радиофармпрепараты аналоги в мире?
- Радионуклидная терапия применяется в мире довольно давно и очень широко. Но, к сожалению, в Казахстане она не применяется вообще. Связано это, прежде всего, с тем, что в лечебных онкологических учреждениях нет специальных больничных отделений и палат, где можно проводить радионуклидную терапию. В принципе никакой особой дополнительной защиты, вроде бетонных стен или еще чего-то подобного, в таких палатах не требуется. Но нужно собирать и выдерживать (сохранять) отходы жизнедеятельности человека, который прошел эту терапию. Ведь любой пациент посещает туалет, и выделяемые им биологические жидкости радиоактивны, а потому их нельзя слить в общую канализацию. Поэтому просто нужна специальная канализация или другая система утилизации отходов. И сделать это не сложно и не столь уж затратно. Ведь изотопы, которые используются для терапии "живут" не долго, максимум дни. Значит, эти отходы просто нужно собрать в какую-то особую емкость, выдержать определенное время, а потом слить в обычную канализацию. Однако пока получается, что этот вид терапии широко используется во многих странах мира, но не у нас.
- Были ли попытки наладить применение радиофармацевтической терапии в Казахстане?
- Когда в ИЯФ создавали свой Центр ядерной медицины, помимо производственных мощностей, планировалось и создание лечебно-диагностического корпуса. Проект по строительству производственной части успешно реализовали, сертифицировали производственную площадку на соответствие требованиям GMP (надлежащая производственная практика), и благодаря этому мы сейчас можем продавать произведенную нами продукцию как в нашей стране, так и за рубеж. А вот строительство лечебно-диагностической части даже не начиналось. Хотя по проекту, врачи-онкологи и их пациенты должны были находиться прямо за забором ИЯФ, и конечно, это было бы очень удобно. В том числе была бы решена проблема утилизации отходов жизнедеятельности больных. В общем, это был очень красивый проект, но, к сожалению, он остался лишь на бумаге. Как, впрочем, и другие подобные проекты. Например, проект по созданию специализированных больничных палат для радионуклидной терапии в Семипалатинском онкодиспансере, который пока так и не ввели в эксплуатацию. Почему эти проекты не были реализованы мне трудно судить, но если поговорить с отечественными врачами-онкологами, то, наверное, любой из них скажет, что очень заинтересован во внедрении радиофармацевтической терапии в Казахстане.
- Для кого же вы производите эти фармпрепараты, если в Казахстане их применить негде?
- В этом и кроется основной вопрос и основная проблема. Мы еще 5 лет назад, так сказать, поставили эту технологию "на колеса" и провели доклинические исследования двух РФП. Например, такого классического фармпрепарата основе "йода 131", который во многих мировых странах используется для терапии рака щитовидной железы, лечения тиреотоксикоза и других заболеваний щитовидной железы. Мы успешно закончили проведение доклинических исследований, но до сих пор не можем начать проведение клинических исследований, потому что они связаны с пациентами и стопорятся из-за отсутствия специализированных палат. Также мы подготовили к производству второй РФП на основе изотопа "самарий-153" и тоже провели доклинические испытания. Они прошли успешно и препарат рекомендован к проведению клинических испытаний. И опять же мы остановились на том, что медики не могут получить разрешение на проведение клинических испытаний из-за отсутствия соответствующей базы.
В общем, мы готовы производить эти фармпрепараты и понимаем, что это очень нужно онкологическим больным, но не можем дальше двинуться. А просто производить их и "складывать на полку" бессмысленно, потому что они попросту распадаются. Конечно, я не хочу сказать, что как только появится в больнице один из наших фармпрепаратов для радионуклидной терапии, в Казахстане исчезнут онкологические больные. Ведь на данный момент ни один известный медпрепарат не дает 100% гарантии при лечении рака. Но наличие таких фармпрепаратов очень сильно расширяет возможности онкологов и в каких-то случаях дает шанс пациенту. И, наверное, было бы хорошо, если бы у нас в стране был весь арсенал средств для борьбы с раком. А сейчас казахстанские пациенты чаще всего едут в соседние Россию, в Узбекистан, где все это уже давно поставлено на поток и работает.
- Но неужели причина лишь в отсутствии, точнее в нежелании наладить в казахстанских больницах систему утилизации отходов жизнедеятельности таких пациентов?
- На мой взгляд, это единственная причина. Отсутствие специализированного отделения хотя бы одного в стране приводит к тому, что у нас нет этого вида лечения вообще. Мы в рамках государственно-частного партнерства беседуем на эту тему с представителями различных медицинских компаний. И у многих создание такого отделения есть в планах, но пока нет в реальности. И пока ситуация не изменится, нашему Центру ядерной медицины придется просто производить балк растворы этих радиоактивных радиоизотопов и продавать их за рубеж. А собственная медицина остается без столь необходимых лекарств.
- А сейчас вы продаете эти фармпрепараты зарубеж?
- Мы сейчас продаем зарубеж – в Россию и в Германию, не медицинские препараты, а балк растворы. Это исходный раствор изотопа из которого можно что-то произвести. То есть, потребитель, получив балк раствор изотопа, может произвести из него продукцию для промышленного или медицинского применения. Например, раствор для калибровки определенной аппаратуры. То есть, балк раствор – это исходный материал, так сказать, полупродукт.
- Но такие медпрепараты, о которых мы говорим сейчас, производить из балк растворов за рубежом не могут?
- Из балк раствора "кобальта 57", который мы сейчас продаем зарубеж, наши российские или германские коллеги не могут производить медицинский продукт. Но, если мы будем продавать балк раствор "йода 131", о чем сейчас ведутся переговоры, то, конечно, они могут производить такой же радиофармацевтический терапевтический препарат, о котором я говорила в начале нашего разговора.
- То есть получается, что вы производите сырье для этих фармпрепаратов, продаете их в ту же Россию, и казахстанские онкобольные вынуждены ехать туда и платить немалые деньги, чтобы получить это лечение?
- Да сейчас именно так и происходит. Хотя мы вполне можем проводить такое лечение в Казахстане. И в том числе развивать таким образом и так называемый "медицинский туризм". А сейчас, можно сказать, что мы обеспечиваем развитие зарубежного "медицинского туризма". Хотя о реализации такого проекта в нашей стране говорилось уже не раз, и, может быть, в ближайшее время он все же будет реализован в одном из онкодиспансеров нашей страны.
При этом хочу отметить, что мы не "пиарим" свою продукцию – во-первых у нас очень маленький рынок, а во-вторых мы заработаем больше денег, продавая те же балк растворы за рубеж. Но производства радиофармпрепаратов в нашем институте создано, прежде всего, для того, чтобы работать на отечественную медицину. И как бы высокопарно это не звучало – это наш долг внедрять и развивать радионуклидную терапию в стране.
- Но, насколько мне известно, ИЯФ все же производит какие-то препараты для медицинских нужд, которые используются в казахстанских больницах…
- Сейчас мы производим радиофармацефтические препараты, используемые для ранней онкодиагностики и контроля лечения онкологических заболеваний. К слову, нас часто спрашивают, зачем автомобили ИЯФ сопровождают полицейские экипажи. Поэтому сразу хочу пояснить, что ИЯФ находится в 20 километрах от Алматы, а потребитель, то есть ПЭТ-сканер – в КазНИИ онкологии и радиологии, расположен в центре города. А фармпрепарат, используемый для онкодиагностики очень короткоживущий, его можно использовать лишь в течение 8 часов, так как период полураспада изотопа фтора-18 составляет 110 минут. И мы для того, чтобы не терять время в дорожных пробках обратились в Департамент полиции Алматы с просьбой о сопровождении, чтобы больные не ждали лишний час. И чтобы сам фармпрепарат не потерял своих свойств. Мы очень благодарны нашим полицейским за понимание и помощь.
- То есть радиоактивные препараты для диагностики все же используются в казахстанских больницах. Почему же тогда терапевтические препараты, о которых говорилось выше, использовать запрещено?
- Диагностика рака с применением наших фармпрепаратов началась еще в 2001 году и сейчас активно развивается. Но здесь следует отметить, что для диагностики чаще всего используются совсем другие изотопы, нежели для терапии. Я не буду перечислять их названия, чтобы не перегружать наш разговор лишними научными терминами, но могу сказать, что все они гораздо меньшей активности и короткоживущие. Поэтому пациенту этот препарат ввели, провели сканирование, врач с ним поработал, и больного отпускают домой. И все отходы его жизнедеятельности уже безопасны, так как введенный в его организм изотоп распадется за несколько часов. Поэтому по всем международным и казахстанским требованиям радиационной безопасности (наши, к слову, жестче), нет необходимости создавать какие-то дополнительные очистные сооружения или специальные системы утилизации отходов при проведении диагностических исследований. При этом некоторые производимые нами фармпрепараты мы развозим не только по Алматы, но и по всей республике, и постоянно расширяем перечень производимых фармпрепаратов. В принципе, мы можем заниматься только диагностическими препаратами, и все специалисты будут заняты. Но, на мой взгляд, необходимо развивать не только диагностику, но и терапию. А она, к сожалению, пока стоит на месте.
Владимир Демидов
