Как Европе выжить без российского газа

Zakon.kz

Проблема снабжения ЕС российским газом часто выходит на первый план – но до сих пор она быстро снималась с повестки дня.

Но сейчас, после того как отношение к России в Берлине и других европейских столицах сменилось, после отказа «Газпрома» от продолжения работ по «Южному потоку», столь быстрой «развязки» может и не случиться. Поэтому вопрос о независимости от российских поставок будет весьма актуален для ЕС в ближайшие годы, пишет РБК.

Решаема ли эта задача и какова цена вопроса?

Начнем с очевидного. 28 стран ЕС потребили в 2013 году 472 млрд куб. м газа (мкм) – на 14% меньше, чем в 2008-м, и на 1,4% меньше, чем в 2012 году. По итогам 2014 года сокращение потребления составит еще 4–6%. Доля газа в общеевропейском энергетическом балансе достигла 23%. При этом ЕС импортировал около 310 мкм (66% потребности в газе), в том числе почти половину (44%, или 27% общей потребности) из России. Норвегия обеспечила 21% потребности, третий и четвертый крупнейшие поставщики, Алжир и Катар – 8% и 5%. Более того, в 2012 году Россия на 55–100% обеспечивала газом 12 из 28 членов ЕС – Грецию, Польшу, Чехию, Австрию, Словению, Словакию, Венгрию, Болгарию, Финляндию и три страны Балтии.

Кажется, что требуется заместить гигантский объем поставок. Однако не все так очевидно. Если говорить о полном отказе от российского газа, он может быть достигнут при трех условиях: 1) снижение потребления на 40–60 мкм; 2) обеспечение альтернативных поставок в 50–70 мкм; 3) модернизация инфраструктуры доставки газа в страны Центральной Европы. Рассмотрим каждую из этих задач в отдельности.

Стоит учесть, что потребляемый в ЕС газ на 22% используется в производстве электроэнергии, на 30% – в крупной промышленности и на 43% – для отопления домов и квартир. Часть энергомощностей может быть переведена на нефть, что может сэкономить до 25–30 мкм. Более двух третей газа, использующегося в промышленности, приходится на металлургию, а ее продукция сегодня в избытке. ЕС способен сократить производство стали и алюминия, частично компенсировав потери производителей, что даст еще 10–15 мкм. Наконец, сокращение потребления для отопления жилья на 7–8% может высвободить до 20 мкм – что обернется относительно небольшим понижением температуры в жилых помещениях на 1,5–2 градуса в зимний период. Это не слишком приятно – но смотря что стоит на кону.

Вторая задача выглядит более сложной. Традиционные поставщики сейчас сталкиваются с проблемами. Добыча на крупнейшем голландском месторождении, Гронингенском, ограничена из-за подводных землетрясений. Добыча в Алжире и Египте снижается, и все больше местного газа перенаправляется на национальные рынки.

Однако у ЕС существует ряд резервных возможностей. Прежде всего – импорт сжиженного природного газа. Сейчас он обеспечивает лишь 9,6% импорта (45,7 мкм) – и это при том, что общие регазификационные мощности составляют более 180 мкм, и еще 35 мкм будут введены в строй до 2017 года. В 2011 году ЕС закупил таким образом 86,5 мкм, так что проблема не техническая, а ценовая: при средней стоимости поставок «Газпрома» $380/ткм средняя цена на рынке Восточной Азии и Японии доходила в прошлом году до $710/ткм. Именно поэтому тот же Катар, экспортировавший 97,6 мкм, две трети этого объема отправлял в Азию.

Если повысить цену, половина азиатского экспорта Катара может довести «замещенные» поставки до 90 мкм. Вероятно, это случится не сразу, а к 2016 году, когда будут введены мощности австралийских заводов СПГ на 30 мкм, а также расширено производство в Малайзии и Индонезии, которые будут рады заполнить образовавшуюся в Азии нишу. Но и это может не потребоваться: при повышении цен до $500–550/ткм за европейский рынок начнут драться поставщики из тех же Норвегии и Алжира, не говоря о Нигерии и Тринидаде.

Кроме того, серьезные возможности открываются с разработкой месторождений на израильском шельфе Средиземного моря, дополнительными инвестициями в энергетический сектор стран Северной Африки и потенциальными планами Южного транспортного коридора, по которому может поступать газ из Закавказья и Центральной Азии.

Если говорить об инфраструктуре, основная ее часть существует – и даже, в случае с СПГ, с избытком. Главная проблема в том, что эта газопроводная система выстроена (ввиду ориентации на Россию), по оси «запад-восток», и серьезные линии трубопроводных поставок «север-юг» начинаются только к западу от условной линии Гамбург – Мюнхен – Венеция. Поэтому Россия имеет сегодня серьезное влияние на те страны, где она обеспечивает уже упомянутые 55–100% поставок газа. Здесь потребляется порядка 62 мкм в год, из которых 38 мкм поставляется из России. По сути, это сегодня и есть главная проблема ЕС, которая требует решения.

В долгосрочном варианте этим решением может стать строительство и на балтийском, и на адриатическом побережье нескольких крупных СПГ-терминалов и прокладка газопровода от Сербии через Румынию, Венгрию и Чехию в Польшу. Угроза сокращения зависимости немедленно подействует на «Газпром», как повлияло на него строительство СПГ-терминала в Клайпеде – Литва получила значительную скидку на газ. В качестве краткосрочного выхода возможен также реверс из Италии и Германии, если поставки с востока на запад будут прекращены.

Таким образом, стратегическая задача избавиться от зависимости может быть решена на горизонте двух-трех лет: сначала проводятся мероприятия по экономии топлива, параллельно начинаются дополнительные поставки новых объемов СПГ, а по мере насыщения рынка западной части континента разрываются контракты с «Газпромом» и газопроводы начинают использоваться в реверсном режиме. Цена вопроса окажется довольно высокой: наценка в $350–400/ ткм в пересчете на 40 мкм СПГ составит $14–16 млрд, компенсации промышленности и затраты по переходу на иные виды топлива – до $7–8 млрд, строительство газопровода по Центральной Европе – до $10 млрд. Чем быстрее будет происходить рост закупок СПГ, тем более значительным может быть рост цен на него.

Но в любом случае не более чем за $40 млрд дополнительных ежегодных трат (0,2–0,25% суммарного ВВП стран ЕС) в первые годы – с последующим снижением – проблема может быть решена. Здесь, конечно, не учтены возможные иски и претензии «Газпрома» по долгосрочным take-or-pay контрактам, но они не являются непреодолимым препятствием.

Кроме того, задача полностью отказаться от газа из России выглядит чрезмерной. Более реалистичная цель, вероятно, будет состоять в отказе от хотя бы 40% поставок «Газпрома» в ЕС, или 55 мкм. На горизонте двух-трех лет, пока не создана инфраструктура поставок в Китай, при средней цене в 2013–2014 годах в $380/ткм это лишит «Газпром» $18–20 млрд выручки и породит катастрофические проблемы с консервированием скважин и обслуживанием простаивающих компрессорных станций. А сбыт некуда будет переориентировать.

Вывод прост: сегодня Россия сохраняет свое влияние на самом важном для нее энергетическом рынке благодаря разобщенности европейских стран, сильному лоббистскому влиянию местных энергетических компаний и устойчивому иммунитету европейцев к стратегическому мышлению. Но если хотя бы один из этих факторов исчезнет или будет преодолен, последствия могут быть драматическими.

Владислав Иноземцев. Доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества