Кому в Интернете жить хорошо

Россия – не единственная страна, где пока наблюдается такой перекос.

В последнее время на отраслевых мероприятиях все чаще говорят, что Интернет перешел в новую фазу развития, когда в информационном пространстве начали выделяться государственные границы. В России в последние годы сделаны серьезные шаги в направлении установления цифрового суверенитета. Однако вместе с укреплением позиции государства, растет недовольство бизнеса и конечных пользователей, связанное с неизбежным ограничением их прав и свобод. В большинстве своем негатив связан с конкретными регуляторными мерами, но за точечными лозунгами есть определенные тенденции.

Тема прав участников ИТ-отрасли в Интернете поднимается на различных уровнях более-менее регулярно. Но настоящий бум интереса к ситуации повлекли за собой попытки Роскомнадзора заблокировать мессенджер, не исполняющий требования российского законодательства. Под горячую руку исполнительной власти попало множество вполне легальных сервисов, поэтому для многих эта ситуация стала своеобразным прецедентом, спровоцировавшим дискуссию о самих принципах и подходах к регулированию Всемирной сети. Но обсуждение не складывается из-за разобщенности отрасли и отсутствия налаженных коммуникаций между заинтересованными сторонами. Не удивительно, что данная проблема была поднята и на круглом столе «Граждане, бизнес и власть в Интернете – кто за кого?», состоявшемся в рамках конференции РИФ-2018.

Прежде чем говорить о сложившейся ситуации, стоит остановиться на технологиях, с которыми мы имеем дело в Интернете. Как отлично описал в рамках круглого стола исследователь «Общества защиты Интернета» Александр Исавнин, в основе структуры Всемирной сети лежат принципы, противоречащие выбранному в России способу правового регулирования. Один из них – это максимально простая сеть, в которой весь интеллект приложений находится на границах. На фоне более сложных технически телефонных станций прошлого века, эти принципы позволили создать недорогую в реализации простую инфраструктуру, обеспечивающую совместимость оборудования разных производителей.

В соответствии со стандартами операторы не знают, что передают: они смотрят адрес получателя пакета и отправляют его дальше по сети. В этой схеме взаимодействия любые попытки заблокировать какие-либо ресурсы несут в себе дополнительные расходы, ведь это не специфичный функционал для Интернета. Иными словами, как считает Александр Исавнин, текущий подход к регулированию противоречит самим принципам, на которых построен Интернет и которые в свое время привели его к успеху.

С точки зрения государства Интернет порождает фундаментальную проблему, связанную с несовпадением правовых норм разных стран. Сервис или ресурс, нарушающий российское законодательство, может хостится в некоем государстве N и работать по его законам. В этой ситуации российское государство может предпринять какие-то меры (обратиться к государству N или руководству ресурса), но исполнение его требований не обязательно – это вопрос доброй воли сервиса, государства N или текущих политических взаимоотношений с ним. Более того, результат существенно зависит от характера выявленных нарушений: с пиратством, международным терроризмом, педофилией, распространением вредоносного ПО, наносящим вред всем странам без исключения, – все более-менее понятно. Но есть масса «пограничных» случаев, когда вред, причиненный одному государству не оказывает никакого влияния на другое или даже дает последнему некоторые преимущества. Иными словами, зачастую страны не могут договориться между собой. Как государство должно действовать в этом случае? Готового ответа не существует.

Власть пошла по пути блокировок. Поскольку государство не может «дотянуться» до конечной проблемы – сервисов условных террористов, педофилов и т. п., оно пытается управлять ситуацией через операторов связи, которые как раз имеют физический адрес размещения, инфраструктуру, контракты с пользователями, то есть не могут скрываться по определению. Как отметил на круглом столе партнер в Digital Rights Center Саркис Дарбинян, за последние шесть лет был принят целый набор законов, позволяющий хоть завтра выключить Facebook или Youtube. Но с точки зрения технической реализации такой возможности нет, что позволяет пользователям и даже бизнесу использовать уже заблокированные сервисы.

Существующее решение не работает. Но более удачное не может предложить и мировая практика – участники упомянутого круглого стола на РИФ-2018 не привели примеров стран, где применялся бы более-менее удачный подход к глобальному регулированию. В данном случае мы не говорим о деталях – единый реестр или его отсутствие – лишь о самом подходе.

Действия, возмущающие бизнес и конечных пользователей, происходят под лозунгом поддержки работы правоохранительных органов. К сожалению, их представители не участвовали в конференции.

Парадокс в том, что правоохранительные структуры – сегмент, который хотя бы в теории имеет влияние на ситуацию в целом – напрямую не особо контактируют с другими заинтересованными сторонами. Как отметил Александр Исавнин, они подходят к мероприятиям СОРМ формально, пока не наладив механизм запросов даже к тем сервисам, которые готовы предоставлять предусмотренную законом информацию.

А главная проблема во взаимодействии с правоохранительными органами в глазах бизнеса заключается в том, что в России мероприятия, необходимые им, предполагается выполнять за счет этого самого бизнеса (а не за счет государства). В итоге все оплачивают конечные пользователи.

Прежде чем говорить о позиции бизнеса в целом, отдельно стоит упомянуть тех, кто вынужден участвовать в исполнении законодательных требований – об операторах связи. На сегодняшний день они наиболее активны в комментировании нового законодательства. Представители «большой четверки» регулярно присутствуют на обсуждениях с законотворцами. Но надо понимать, что за их участием скрывается вовсе не борьба за «мир во всей отрасли». Любой бизнес в первую очередь пытается усмотреть свою выгоду: например, обеспечить преимущества на фоне западных коллег на рынке хостинга. Насколько перспективны такие попытки, судить сложно.

Но кроме крупных операторов существуют небольшие компании. Их тот же пакет Яровой поставил на грань выживания. И это не единственная «непопулярная» среди небольших компаний инициатива. Но, при всем их желании, у них не получается наладить диалог с законотворцами – слишком уж разные масштабы. Оценивая ситуацию со стороны, участники круглого стола призвали небольших операторов формировать более крупные ассоциации, выходить к законотворцам с единой позицией. При этом не писать шаблонные письма в ходе обсуждения очередной инициативы, а нанимать специальных людей для разговора с властью на одном языке (GR-специалистов) – по примеру более крупных коллег. Иного пути, видимо, нет, ведь все инициированные самими законодателями намерения привлекать малый бизнес, в частности, операторов, к диалогу обычно не заканчиваются ничем.

В России действительно не хватает единой сильной отраслевой организации, которая бы учитывала интересы всех обладателей соответствующих лицензий. Александр Исавнин привел пример Чехии, где самым масштабным отраслевым объединением является национальный домен. Аналогичный пример – в Голландии, где национальный домен – один из двух весомых игроков рынка. Но в России национальный домен практически под контролем государства и не готов отстаивать интересы бизнеса; это не центр концентрации индустриальной воли.

Остальной бизнес практически не участвует обсуждениях законов в сфере регулирования Интернета. Однако сегодня многие отрасли завязаны на облачные хранилища данных, рекламу в Интернете, продвижение в социальных сетях, поэтому гипотетическая блокировка популярных зарубежных сервисов по-настоящему устрашает. В первую очередь тем, что действия регулятора для бизнеса оказались непредсказуемы. Нет прозрачных правил игры на этом рынке, никто не понимает тонкой грани между работающим Facebook и заблокированным Telegram. Бизнес попросту не знает, что с этим делать. Для всеобщего спокойствия нужны понятные правила игры и разъяснения.

Подливает масла в огонь то, что обратный механизм – разблокировки – не отработан. По сути, вся запретительная машина работает только в одном направлении. Саркис Дарбинян привел сравнение: за неудаление недостоверной информации предлагается принять штраф для социальных сетей в размере 50 млн рублей. А штраф за намеренное воспрепятствование работы легальных сайтов – всего около 10-15 тыс. рублей для юридических лиц. То есть существует вполне реальная угроза безнаказанных нарушений как со стороны государственных органов, так и со стороны коммерческих структур.

Волну недовольства вызывает и объективная реальность: в существующем виде запретительные механизмы не справляются со своей первоначальной задачей. Заблокированный ресурс не обеспечивает прекращение нарушений.

Казалось бы, бизнес сейчас наблюдает последствия законов, введенных с 2012 года. Однако, как отметила директор по стратегическим проектам Института исследований интернета Ирина Левова, если в 2012-2013 годах еще были какие-то протесты относительно принимаемых решений, то позже каждая отдельная компания сосредоточилась на защите собственных интересов, переводя стрелки на коллег. Так сформировалась разобщенность масштабов всей отрасли.

Сегодня как никогда бизнесу необходимо сформировать общую позицию, с которой можно выходить к регулятору, чтобы в принятии законов участвовала не только «большая четверка» операторов. Этому, по словам Ирины Левовой, пытается способствовать и Институт исследований интернета. При этом нужно понимать, что часть требований государства и правоохранительных органов действительно связана с обеспечением безопасности.

Как-то повлиять на ситуацию можно и не имея за плечами отраслевой ассоциации. К примеру, одновременно с началом блокировок весной 2018 года на сайте Роскомнадзора были опубликованы электронные адреса «горячей линии», по которым можно подать жалобу на неправомерное отключение ресурса (https://rkn.gov.ru/news/rsoc/news56980.htm); там же можно отправить обращение через форму обратной связи. Хотя этот механизм считается не очень эффективным, участники круглого стола призывали им пользоваться, чтобы как минимум ставить в известность государственные структуры о последствиях их действий, чтобы они не пребывали в уверенности, будто все работает хорошо.

Кроме того, бизнес мог бы стать более открытым по отношению к правоохранительным органам и конечным пользователям. Но, как комментировал Саркис Дарбинян, транспарентность никогда не была признаком российских компаний – они не умеют использовать ее в маркетинговых целях. Права человека находятся не в центре, а где-то в стороне – фокус в первую очередь на том, чтобы не быть оштрафованными государством. Бизнесу следует больше внимания уделять правам, публиковать информацию о себе там, где пользователям легко ее найти. В глазах конечных пользователей это повышает уровень доверия к бизнесу.

К сожалению, на сегодняшний день в России конечные пользователи Интернета – самая незащищенная категория. С точки зрения защиты прав потребителя, операторы обязаны реагировать на претензии граждан – здесь законодательство в большей степени на стороне людей. Но по мере появления новых законов, способствующих установлению цифрового суверенитета, как отметил Саркис Дарбинян, прав в самом Интернете у пользователей становится все меньше. К примеру, закон о локализации лишил пользователей права доверять свои данные зарубежным сервисам. Как отметил правозащитник, свобода информации в этих условиях также ничего не стоит, поскольку люди в результате действий правоприменителей не может получить доступ к контенту. Парадокс в том, что именно конечные пользователи определяют, какими сервисами пользоваться и по каким законам работать, сколько бы страны не писали различные правовые нормы.

Россия – не единственная страна, где пока наблюдается такой перекос. Но в мировой практике можно найти примеры удачных решений, например, европейский GDPR.

Вместе с тем, конечные пользователи оказывают огромное влияние на тупиковую ситуацию, которая формируется вокруг попыток прекратить использование отдельно взятого инструмента. Условно говоря, каждая домохозяйка уже знает, как настроить VPN. А используя механизмы обхода блокировок Роскомнадзора, пользователи делают все попытки государства настоять на суверенитете бессмысленными.

Печально, что при этом развивается правовой нигилизм, а репутация исполнительной власти падает. И вместо того, чтобы законными путями влиять на законодательство, пользователи, как и бизнес, считают, что достаточно изложения своего недовольства и очередных конспирологических теорий в комментариях в Facebook или в закрытых Telegram-каналах.

Но есть надежда, что в связи с последними событиями пользователи станут немного заинтересованнее. Как отметила Ирина Левова, в 2012-2015 годах, когда принималось законодательство, сделавшее возможным массовую блокировку ресурсов, большинство пользователей считали, что их это не касается. Сегодня ни у кого уже нет сомнения, что эта история касается всех. Тем более, для частных пользователей сегодня, как и для бизнеса, существуют законные инструменты общения с властью. Есть механизмы, которые заставляют государственные структуры слушать граждан и это отнюдь не посты в социальных сетях.

Ситуация близка к тупиковой. Чтобы она не прошла «точку невозврата», необходимо оперативно налаживать коммуникации между государством, бизнесом и конечными пользователями, задействуя в обсуждении законодательных инициатив всех заинтересованных лиц. А таких инициатив на очереди довольно много.

Кто кому в большей степени должен пойти навстречу? Наверное, это бессмысленный вопрос: как-то менять свои позиции придется всем игрокам. Однако Ирина Левова высказала очень оптимистичную позицию относительно того, что ситуация сдвинулась с мертвой точки – бизнес и пользователи проявляют заинтересованность, а структуры власти становятся гибкими: в них появляется все больше молодых людей, которые сами привыкли пользоваться современными инструментами. Понимая позиции других участников рынка, они в большей степени готовы на диалог (хотя это пока заметно и не во всех ведомствах). Более того, участие в законотворческом процессе правозащитных организаций вылилось в то, что некоторые самые непопулярные инициативы действительно не были приняты – например, налог на Интернет.

Существует и другой подход к разрешению кризиса. Учитывая природу Интернета, на РИФ-2018 высказывались общие мысли о концепции альтернативного регулирования. Пока, правда, она не содержит в себе никакой конкретики.