Проблема совершенствования уголовно-правового регулирования

Проблема совершенствования
уголовно-правового регулирования
  (теоретико-правовой анализ причин
деформации уголовного правоприменения)

Эффективность борьбы с преступностью, помимо многих иных факторов, прежде всего, зависит от качества уголовно-правовых механизмов и умения правоприменителей их правильно использовать и оценивать непосредственно в своей правореализационной деятельности - считает кандидат юридических наук, адвокат Костанайской областной коллегии адвокатов А. Мизанбаев.

Точное выявление и учет всех юридически значимых признаков причин и условий, повлиявших на совершение лицом противоправного деяния, является важной юридической предпосылкой правильного конструирования юридического состава конкретного деяния и соответственно правильной его уголовно-правовой оценки.

Результаты исследования, проводимого автором данной статьи в рамках осуществления адвокатской деятельности по анализу уголовных дел на предмет вышеуказанной проблематики, показывают, что правильное конструирование состава преступления субъектами правоприменительной деятельности вызывает определенные трудности. Такого рода затруднения в практике вполне понятны и объясняются тем, что вопросы, касающиеся юридической природы преступления, а равно как его состава, до сих пор в некоторой степени еще являются открытыми в теории уголовного права. В подтверждение сказанному достаточно обратиться к трудам крупных исследователей уголовного права современного периода, затрагивающих научную проблематику настоящей статьи. Так, Н.Ф. Кузнецова в своей работе 2007 года «Проблемы квалификации преступлений» на предмет существования различных подходов в интерпретации определений квалификации отмечает: «Различия вытекают не из понимания квалификации как процесса идентификации содеянного с описанием его состава в УК, а из авторской позиции относительно состава преступления» /1/. В.Н. Кудрявцев относительно конструкций составов замечает: «В связи с анализом конструкции состава необходимо еще раз вернуться к вопросу о соотношении состава преступления и статьи Особенной части УК. В теории обычно принято считать, что это соотношение может быть различным. Но при этом возникает вопрос: что же и в каких случаях считать критерием для практического определения границ состава? Отсутствие категоричности в наших выводах объясняется неразработанностью этого вопроса: еще не созданы критерии для более четкой формализации указанных различий» /2/.

По нашему мнению (и мы солидарны с теми исследователями, кто так считает), одной из существенных причин не разрешения вопроса соотношения преступления и его состава является то, что традиционно в уголовном праве вопрос о роли и значении состава преступления рассматривается только в тех случаях, когда речь идет о его уголовно-правовой квалификации либо об основаниях уголовной ответственности сугубо в теоретической плоскости и только на предмет трафаретных схем применения тех или иных соответствующих разновидностей его конструкций. К сожалению, традиционно сложившаяся интерпретация квалификации, под которой чаще всего в уголовно-правовой доктрине понимают установление в совершенном деянии признаков соответствующего состава преступления, получила не совсем верный акцент в реальном уголовном правоприменении. Что же из этого последовало в плане достижения целей эффективности уголовно-правового регулирования? Ничуть не иронизируя, известный представитель уральской уголовно-правовой школы Г.П. Новоселов по этому поводу пишет, что за данным традиционным подходом в уголовном праве к определению указанной специфической роли состава преступления следует то, что, возникнув изначально как процессуальное понятие, с помощью которого устанавливалось наличие или отсутствие преступления как события, состав преступления в последующем стал выполнять сходную функцию в материальном праве. Законодатель посредством описания состава стал определять необходимые и достаточные признаки для признания деяния преступлением, а правоприменитель путем установления наличия указанных законодателем признаков в каждом отдельном случае - решать задачу уголовно-правовой квалификации деяния в качестве преступления. Таким образом, декларируя тезис, в соответствии с которым состав преступления есть основание уголовной ответственности, уголовно-правовая наука фактически отводила и отводит факту наличия в деянии всех признаков состава преступления роль основания для оценки совершенного деяния в качестве преступления /3/.

В настоящее время необходимо понять и признать преобладание указанной негативной ситуации в правоприменительной практике, наметившей «крен» в надлежащем уголовно-правовом регулировании, с выявлением причин и условий ее существования с последующей их нейтрализации.

Думается, что основной причиной объективного характера подобного положения явилось отсутствие в уголовном праве и невостребованность в уголовном правоприменении системного подхода в исследовании преступления. На самом деле ориентация уголовно-правовой доктрины на системный подход должна разрешить вопросы познания юридической природы преступления как феномена специфического (криминального) общественного отношения. Увязывая правовую природу преступления соответственно с таковой природой общественного (уголовно-правового) отношения вполне возможно уяснить природу его обязательного структурирования как понятия и как явления, что с достаточностью обосновывает реальное наличие двух самостоятельно существующих оценок в отношении: уголовно-правовой оценки (сугубо юридической) и общеправовой «житейской или жизненной» оценки (юридико-фактической). Имеющаяся позиция относительно разработки единых правил квалификации будет изложена автором в отдельной статье.

В этом ракурсе к созданию конструкции состава конкретного деяния надо подходить как к конструкции «фактических отношений». С внутренней стороны данный подход делает возможным определение (структурирование) видовой специфики состава. В плане же внешнего ее построения необходимо, чтобы она по форме (формальной определенности) отражала свое соотношение с соответствующей нормативной конструкцией. Выполнение соответствующей технико-юридической операции в правоприменении по сути сведено к механическому определению соответствия форм динамической и статической конструкций видов составов, что на практике не представляет особой сложности. Как ни странно, именно на этом участке, по сути примитивного правоприменения, стабильно сконцентрировалось внимание правоприменителя в рамках установления конструкции состава только лишь на предмет его формального соответствия признакам основного состава преступления, то есть сугубо в рамках квалификации. Между тем по истине важный, можно сказать стратегический вопрос исследования преступления, - вопрос окончательного разрешения уголовной ответственности, непосредственно связанный с разрешением юридического (уголовного) дела, выражающийся в применении к субъекту ответственности законных и разумно справедливых мер уголовно-правового воздействия, остался без должного внимания. Таким образом, указанный технико-правовой шаблон постепенно превратился на практике в традицию и получил право «на жизнь» на том основании, что он целиком соответствовал формально-догматическому подходу в исследовании преступления и слаженно отвечал запросам политического (например, советского) режима общества.

Далее, несмотря на то, что в уголовно-правовой науке всегда утверждалось о прямой связи юридических конструкций с материальным содержанием деяния, тем не менее, вопрос о фактической основе конструкции состава преступления ускользнул от внимания правоприменителя. Данное обстоятельство еще раз подтверждает, что ключевые моменты в теории правоотношений, их роль и место в системе правового регулирования, так и не получили глубины достаточного понимания, без чего практически невозможно индивидуализировать отраслевой механизм уголовно-правового регулирования. В этом ключе верно замечает Г.П. Новоселов: «Проблема соотношения материального и формального в понятии преступления окончательно еще не разрешена» /4/. Исходя из этого мы полагаем, что специфика юридической природы преступления предопределена спецификой уголовного правоотношения, представленного содержанием фактически совершенного преступления. Необходимо отметить, что рассматриваемые в настоящей статье вопросы являются вопросами научного толка, от правильного понимания которых зависит разрешение многих проблем уголовного правоприменения. Дело в том, что не случайно именно на стыке соотношения формального и материального (юридического и фактического) в понятии преступления находит свое объяснение такая философско-правовая проблема как патология уголовного права.

В этой связи совершенно верно отмечает Голик Ю.В.: «Серьезного философского осмысления требует такое явление как патология права. В современном русском языке под патологией понимается болезненное, ненормальное, уродливое отклонение от нормы. Таким образом, под патологией права следует понимать уродливое отклонение от права, противоречащее общим принципам и самой сущности права как формы существования признанной обществом и охраняемой государством справедливости, закамуфлированное под право. Патология права - термин достаточно условный, не позволяющий ухватить всю тонкость феномена, поэтому его следует рассматривать… через патологию закона, патологию нормоприменения и патологию правосознания» /5/.

Продолжая критический анализ недочетов реального уголовного правоприменения, важно остановиться на исследовании сущности разнообразных операций, которые совершает правоприменитель в процессе применения права. В отдельной реализации их можно назвать конкретными правоприменительными действиями, а в сумме правоприменительной деятельностью.

В общей теории права (и это вполне подходит для уголовного закона) вполне оправданно принято, что для характеристики правоприменительной деятельности в отношении конкретного фрагмента действительности на практике и в законодательстве выработано особое понятие как юридическое дело (уголовное дело).

Исходя из достаточно простого обоснования, что уголовное дело - это случай жизни, материально образуемый в рамках жизненной ситуации, подпадаемый под воздействие уголовного права, можно удостоверить и выдвинуть положение о том, что достигнутый уровень в развитии юридической догматики материального и процессуального уголовного права с учетом обстановки, когда нормативный уровень формальной регламентации составов преступлений предельно высок и их фактическая трактовка относительно стабильно повторяющихся ситуаций в правоприменительной практике не представляет особой сложности, позволяет в конце концов определить: что в уголовно-правовом регулировании считать, прямо скажем, азбукой правоприменения, а что его высшей уголовно-правовой материей. Практическая потребность в этом давно уже назрела, так как неверная расстановка акцентов в понимании сущности и значении уголовного правоприменения ведет не только к попранию права вообще, но и сводит на нет многие усилия общества в борьбе с преступностью.

В этой связи в юридических науках складывается сама по себе парадоксальная ситуация. Так, многими представителями отраслевых правовых наук отмечается в конечном счете важность наиболее значимых и ключевых моментов правоприменения от глубины познания которых зависит эффективность правового регулирования. Несмотря на это, все таки большое внимание они уделяют исследованиям тех или иных стадий правоприменительной деятельности, которые догматически вполне мыслимы и не представляют, как они сами же признают, особой сложности в понимании их применения. И с точностью наоборот, признают, что подходы к наиболее важным моментам, а равно их понимание почему-то существуют в праве как сами собой разумеющиеся. Данное обстоятельство, по нашему мнению, и предопределяет малоэффективное, механическое оперирование данными юридическими механизмами в практике правового регулирования. Не иронии, а справедливости ради можно привести заслуживающие внимания примеры подобных обозначений верных акцентов в исследованиях ученых, так и не расставленных в реальном правоприменении.

Так, с необходимой отчетливостью выделяет стадию решения юридического дела К.И. Комиссаров: «Решение юридического дела - одно из наименее изученных стадий процесса применения права. Внимание исследователей обычно концентрируется на правоприменительных действиях, имеющих подготовительный характер, на установлении обстоятельств дела, выборе и анализе юридических норм, а само решение нередко как бы ускользает, предполагается в качестве само собой разумеющегося. Между тем решение дела - не просто рядовая стадия процесса применения права. Это - стадия, которая занимает центральное положение, характеризует само применение как таковое. В последнее время в научных исследованиях по рассматриваемому вопросу наметился поворот. Установление фактического состава правоотношения и его юридическая квалификация, подчеркивает он, лишь подготавливают решение дела, окончательно же защита субъективного права или охраняемого законом интереса достигается на итоговой стадии. Именно здесь норма права, если можно так сказать, из статического положения проводится в динамическое /6/.

Трайнин А.Н. в монографических исследованиях проблем состава преступления, ни сколько не потерявших актуальность и сегодня в главе посвященной значению его элементов, резюмировал, что среди указанных в законе элементов состава нет «избранных», нет элементов более и менее важных, главных и второстепенных. Элементы состава, таким образом, образуют грань, отделяющую преступное и наказуемое от непреступного и ненаказуемого. Эта особенность элементов состава преступления, бесспорно, придает им значение некоторых не только реальных, но и формальных граней, лежащих на пути к возбуждению уголовного преступления и применения наказания» /7/. Однако здесь же в конце, в форме оговорки автор замечает: «Было бы, однако, глубоким заблуждением на этом основании делать вывод, что здесь при оценке элементов состава социалистическое правосудие в какой - либо мере порывает с материалистической конструкцией преступления и материальной - в условиях конкретной обстановки - оценкой преступления. Напротив, как при анализе общественного опасного деяния в целом, так и при анализе отдельных его элементов социалистическое правосудие неизменно исходит из оценки действия в его реальном жизненном содержании. Только реальная жизненная оценка отдельных элементов состава преступления обеспечивает правильное понимание состава в целом. Вопрос о материальной оценке элементов состава преступления заслуживает самостоятельного рассмотрения (курсив мой - А.М.); он непосредственно связан с материальным определением преступления /8/.

В.Н. Кудрявцев также выразил заслуживающее внимания мнение, что обстановка совершенная преступления оказывает влияние не только на объективную сторону, но и на преступление в целом, и что ее всестороннее рассмотрение является предметом самостоятельного исследования (курсив мой. - А.М.). Данное мнение указанный автор высказал еще в 1960 году, где котором особо подчеркивается, что уголовно-правовые явления должны обязательно изучаться и оцениваться в соответствии с конкретными условиями места и времени. Однако вопрос о том, как реализовать этот важный момент в уголовной практике, он оставляет открытым с отнесением его разрешения в рамках отдельного самостоятельного исследования уголовно-правовой проблематики «обстановки совершения преступления» /9/.

Далее, спустя почти полвека В.Н. Кудрявцев в своей работе «Общая теория квалификаций преступлений» в главе, посвященной составу преступления как юридическому основанию квалификации, говоря о преодолении абстрактности состава и формализма юридической нормы, отмечает: «Однако и при хорошей редакции закона возможно возникновение противоречий между абстрактным требованием нормы и конкретными особенностями жизненной ситуации. В таких случаях это преодолевается по средствам норм Общей и Особенной частей УК, специально предусматривающих то особое стечение обстоятельств, которые исключают уголовную ответственность» /10/. Здесь же он замечает в виде оговорки следующее: «Особенно много возможностей для учета конкретной ситуации имеется у суда при решении вопроса о мере наказания виновному. Рассмотрение всех этих случаев выходит за пределы темы этой статьи (курсив мой - А.М.). Здесь мы должны отметить лишь следующее.

Во-первых, преодоление формализма состава, как является из сказанного, происходит на основе и в рамках закона, который сам представляет достаточные возможности для учета конкретной ситуации.

Во-вторых, характерной чертой нашего уголовного права является то, что особенности конкретной ситуации при решении вопроса о наличии состава преступления могут учитываться лишь в пользу обвиняемого» /11/.

Между тем, по мнению автора данной статьи, возможность реального учета в правовом (уголовно-правовом) регулировании конкретных условий времени и места, а именно конкретной обстановки, есть самое важное в любом правовом регулировании соответствующей области правоотношений. Реальный учет конкретной обстановки при разрешении дел должен быть возможным не только и только по основанию свободного ее усмотрения субъектами правоприменительной деятельности, но и по основанию ее включения в качестве обязательного, неотъемлемого элемента механизма правового регулирования. В частности, современное совершенствование уголовного правоприменения, в первую очередь, должно быть увязано с модернизацией механизма уголовно-правового регулирования, отражающего в полной мере специфику уголовно-правовых отношений как определяющего фактора в построении юридических конструкций конкретных деяний.

В уголовно-правовой науке настало время, когда в ней необходимо, как говорится, «вещи называть своими именами». Руководствуясь разумными началами права - составной духовности человеческого бытия и накопленным опытом понимания сущности права, с учетом имеющейся исторической возможности «дозволенного», необходимо познавать не только и только все многообразие существования связей правовой материи, а равно и то, как складывается живая ткань применения права.

Таким образом, в теории уголовного права среди прочего назрела реальная необходимость в выделении из нее в качестве самостоятельных отраслей наукознания (специальных предметов): «Проблемы уголовного правопонимания» и «Проблемы уголовного правоприменения», где первая будет вмещать в себя философию уголовного права, а вторая - уголовную политику и разработку различных методов системного исследования преступления, включая технологии построения составов и прочее, что не терпит отлагательств по внедрению в практику.

Именно такая модель реструктуризации отрасли науки уголовного права предполагает инновационные изменения в данной отрасли права, позволяющая разграничить предмет ее изучения в плоскостях: необходимой юридической догматики; выражения, определения стратегии правовых ценностей; совершенствования реального правоприменения.

Аннотация

В настоящей статье автором проводится критический анализ проблем уголовного правоприменения через призму установления причин и условий их возникновения. На основе этого в ней предпринимается попытка разработки концептуального подхода в разрешении проблем уголовного правоприменения в целях достижения реальной эффективности уголовно-правового регулирования.

Resume

In the present article the author gives the critical analysis of the problem of criminal law enforcement trough the prism of establishing the causes and conditions of their origin. On the basis of it the attempts of working out the conceptual approach in solving the problems of law enforcement for achieving real effectiveness of criminal legal regulations are undertaken.

Аңдатпа

Берілген мақалада автор қылмыстық құқыққолдану проблемасының себебін байқау мен олардың пайда болу жағдайынына сыни сараптама жүргізеді. Осының негізінде қылмыстық-құқықтық реттеудің нақты нәтижеге жету мақсатында қылмыстық құқыққолдану проблемасын шешуде тұжырымдамалық көзқарастық әрекет қолданылады.

Литература

1. Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». М.: Издательский Дом «Городец», 2007. С. 7.

2. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М.: Госюриздат. 1960. С. 79, 82.

3. Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. М. С. 119-120.

4. Там же. С. 139.

5. Голик Ю.В. Философия уголовного права. СПб.; 2004. С. 16.

6. Комиссаров К.И. Задачи судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства. С. 143.

7. А.Н. Трайнин «Избранные труды». Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. С. 38.

8. Там же. C. 38.

9. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М.: Госюриздат. 1960. С. 24.

10. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юрист, 2007. С. 64.

11. Там же. С. 64.