О признании сделок недействительными (Д. Тумабеков, судья Верховного Суда РК)

О признании сделок недействительными

 

Д. Тумабеков,

судья Верховного Суда РК

 

В настоящее время в судах республики наметилась тенденция увеличения количества гражданских дел по спорам, возникающим между участниками различных правовых сделок. При рассмотрении дел данной категории суды испытывают определенные затруднения при оценке представленных сторонами доказательств в качестве обоснования своих требований и возражений, а также при применении норм материального права.

В частности, при рассмотрении дел о признании сделки недействительной или действительной при отсутствии оснований, предусмотренных ст. 159 Гражданского кодекса РК, суды зачастую вынуждены обращаться к нормам ст.ст. 157, 158, 160 ГК, которые предусматривают недействительность сделок в результате их несоответствия закону и нравственности, а также в случае их мнимости, притворности и тому подобное.

Вместе с тем толкование и применение вышеперечисленных норм закона на практике приобрели противоречивый характер, а в отдельных случаях у судей встречается некоторая субъективность в подходе, что вызывает увеличение потока жалоб на решения и постановления судов первой и второй инстанций.

Во многом сложившаяся ситуация объясняется тем, что физические и юридические лица в силу своей юридической неграмотности, в результате отсутствия качественной юридической помощи либо желания скрыть реальные отношения порой заключают сделки, не соответствующие тем, которые они фактически имели в виду.

К примеру, широкое распространение получили замена договора купли-продажи выдачей доверенности, договора займа и следующего за ним договора залога - оформлением договоров дарения, купли-продажи, завещания - договора дарения и т.п.

Оценивая с точки зрения закона заключение подобных сделок, суды зачастую исходят из принципа соблюдения добровольности волеизъявления сторон при заключении сделок, свободы заключения договора. Между тем данный подход к разрешению спора не всегда гарантирует его законность и обоснованность, что, естественно, вызывает несогласие с решениями, выносимыми судами, и порождает в последующем их обжалование.

При рассмотрении вопроса о недействительности сделок, на мой взгляд, прежде всего, следует исходить из самого понятия сделки. В Гражданском кодексе РК институт сделок содержится в гл. 4 (ст.ст. 147 - 162). Согласно ст. 147 ГК сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Таким образом, из определения сделки следует, что она является действием. То есть представляет собой волевой, сознательный и целенаправленный акт субъекта гражданского права. При этом и внутренняя воля, и волеизъявление должны формироваться без воздействия искажающих их подлинное значение факторов.

Например, нельзя утверждать о наличии у лица желания совершить сделку, когда она совершена под влиянием насилия, или о надлежащем волеизъявлении, когда сделка заключена вследствие заблуждения. Необходимо отметить, что между волей, т.е. желанием совершить сделку, и волеизъявлением может возникнуть несоответствие. В связи с этим на практике возникают затруднения при решении вопроса: чему следует отдавать предпочтение - воле или волеизъявлению.

Очевидно, что, разрешая вопрос о недействительности сделок, суды исходят из того, что сделка -это проявление правомерного, разрешаемого, чаще всего установленного законом поведения. Вместе с тем правомерность поведения не требует, чтобы все виды сделок были прямо предусмотрены законом. Вполне возможны сделки, которые не предусмотрены законом, но требуется, чтобы они не противоречили закону, не нарушали его запретов, что следует из смысла и содержания норм ст. 7 ГК.

Необходимо отметить, что в ГК прямо не применяются термины «ничтожная» или «оспоримая» сделка. В то же время ст. 159 ГК озаглавлена «Основания недействительности сделок». Это указывает на то, что законодателем использованы понятия, которые включают в себя как основания признания сделок недействительными, так и основания недействительности сделок в силу закона, т.е. независимо от такого признания судом.

В качестве общих оснований недействительности сделки выступают противоречие заключенной сделки требованиям законодательства, а также совершение ее с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (ст. 158 ГК).

Вместе с этим общим правилом, в нормах ГК (в ст.ст. 159, 160, 168, 193-1, 220, 294, 307, 315 и т.д.) и других законодательных актах установлены формулировки оценок конкретных нарушений, допущенных при совершении сделки. Они устанавливаются законодателем путем использования выражений императивного характера, таких как: «сделка недействительна», «сделка является недействительной» (п.п. 1, 2, 3 ст. 159 ГК, ст.ст. 168, 315, 319, 414, 428, 429, 506, 508, 510, 526, 530, 641 ГК и т.д.).

В нормах ГК и в других законодательных актах также присутствует формулировка «сделка может быть признана недействительной» (п.п. 4-11 ст. 159 ГК, ст.ст. 220, 441 ГК).

К примеру, недействительна сделка, совершенная лицом, не достигшим 14 лет, кроме сделок, предусмотренных ст. 23 ГК, т.е. такая сделка недействительна, а по сути ничтожная уже в силу прямого указания на это закона (п. 3 ст. 159 ГК). Однако сделка, совершенная лицом, достигшим 14 лет, без согласия его законных представителей, кроме сделок, которые он по закону имеет право совершать самостоятельно, может быть признана судом недействительной по иску законных представителей. То есть эта сделка может быть признана недействительной только по решению суда (оспоримая) (п. 4 ст. 159 ГК).

На мой взгляд, такое различие в нормативном обозначении недействительности сделок является важным не только при рассмотрении дел о признании сделок недействительными, но и при рассмотрении других категорий дел, где судами дается оценка тем или иным сделкам (на которые ссылаются стороны в обоснование своих требований и возражений) на предмет их действительности или недействительности.

В случае, если суд при рассмотрении спора, в котором стороны ссылаются на те или иные сделки как на доказательство по делу, установит, что сделка совершена с нарушением требований, предъявляемых к форме, содержанию, участникам сделки, свободе их волеизъявления (эти нарушения имеются как в совокупности, так и по отдельности), суд, исходя из норм, регулирующих данную сделку, обязан установить, должна ли эта сделка согласно требованиям закона признаваться недействительной судом по иску заинтересованного лица (оспоримая сделка), либо она недействительна в силу прямого указания на это в законе, т.е. независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Если суд установит, что сделка является оспоримой, то он разъясняет сторонам их право на обращение в суд с иском о признании данной сделки недействительной, поскольку до признания этой сделки судом недействительной она влечет определенные юридические последствия. Однако, если судом будет установлено, что сделка является ничтожной, констатирует недействительность сделки и применяет последствия ее недействительности. В этом случае обращения в суд с иском о признании такой сделки недействительной не требуется.

Сказанное весьма важно, поскольку имеет не только чисто теоретическое, но и практическое значение.

Вот пример из практики по конкретному делу в судах г. Алматы, поддержанной Верховным Судом РК.

Так, истец Б. обратился в суд с иском к акимату г. Алматы, ГКП «Алматыжер» о взыскании компенсации за принудительное прекращение права собственности. Суд первой инстанции, удовлетворяя исковое требование, исходил из того, что 9 июля 2009 года сотрудники ГКП «Алматыжер» с судебным исполнителем незаконно произвели снос кафе, принадлежащего истцу на праве собственности на основании договора дарения от 2 июня 2009 года. Постановлением апелляционной судебной коллегии Алматинского городского суда решение районного суда отменено и вынесено новое решение об отказе в удовлетворении иска. Принятое судом апелляционной инстанции решение постановлением кассационной коллегии оставлено без изменения.

Надзорная судебная коллегия Верховного Суда РК, согласившись с выводами судов апелляционной и кассационной инстанций, мотивировала принятое решение следующими обстоятельствами. Так, судами установлено, что 4 ноября 2002 года акимат г. Алматы предоставил спорный земельный участок К. для эксплуатации кафе и торгового павильона со сроком возврата участка 4 ноября 2005 года. В соответствии с п. 3.2 договора аренды арендатор обязан освободить земельный участок и произвести снос временных строений без выплаты компенсации. Вступившим в законную силу решением суда от 15 апреля 2009 года удовлетворен иск акимата об освобождении земельного участка.

По мнению коллегии Верховного Суда, выводы апелляционной и кассационной коллегий полностью соответствуют требованиям законности и справедливости. Доводы истца о том, что он является собственником снесенного кафе, не приняты во внимание коллегией, поскольку договор дарения, на основании которого истец приобрел право собственности на спорное имущество, заключен с лицом, не имеющим на то права. Следовательно, сделка совершена с целью, заведомо противоправной основам правопорядка и нравственности. Гражданин К., не обладая правом собственности на земельный участок, на котором расположено кафе, по смыслу ст.ст. 33, 37 Земельного кодекса РК, не имел права на отчуждение принадлежащего ему на праве частной собственности здания кафе. Кроме того, договор дарения был заключен после вступления в законную силу решения суда об освобождении земельного участка и сносе строения. При таких обстоятельствах, независимо от наличия у истца правоустанавливающего документа, в качестве подтверждения его права на компенсацию, суд надзорной инстанции, применив нормы п. 1 ст. 158 ГК, оценил данный договор как недействительную (ничтожную) сделку.

В соответствии с п. 1 ст. 158 ГК, т.е. в силу прямого указания закона, недействительна сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также совершенная с целью, заведомо противоправной основам правопорядка или нравственности. Поэтому закон не требует признания такой сделки недействительной в судебном порядке.

Касаясь вопроса недействительности сделок, отмечу, что анализ судебной практики по делам о признании сделок недействительными показал, что, несмотря на очевидность несоответствия заключенных договоров действующему законодательству, стороны по сделке не заявляют требования о признании сделки недействительной. Более того, часто ответчик признает иск и просит суд удовлетворить требования истца.

В связи с этим показательно гражданское дело по иску ТОО «Астана Жолпроект» к ГУ «Управление пассажирского транспорта и автомобильных дорог города Астаны» о взыскании задолженности.

Истец в обоснование своего требования сослался на договор о государственных закупках, заключенный между сторонами 14 ноября 2014 года, по осуществлению технического надзора и технологического сопровождения за ходом работ по среднему ремонту дорог и сооружений транспортной инфраструктуры г. Астаны.

Судами установлено, что договор заключен с существенными нарушениями требований Бюджетного кодекса РК, Закона РК «О государственных закупках», в отсутствие выделенных из бюджета средств на проведение работ.

Договор был заключен 14 ноября 2014 года на сумму 30 млн. тенге без соблюдения процедур по госзакупкам, установленных Законом «О государственных закупках». Более того, стороны этим же числом подписали дополнительное соглашение об увеличении стоимости работ на сумму 124 251 155 тенге.

Указанные договор и дополнительное соглашение не прошли обязательную регистрацию в территориальном подразделении центрального уполномоченного органа по исполнению бюджета, как того требуют нормы п. 5 ст. 96 Бюджетного кодекса РК. Следовательно, они не вступили в силу.

Однако между сторонами в декабре 2014 года был подписан акт выполненных работ на общую сумму 124 251 155 тенге.

При таких обстоятельствах, а также принимая во внимание требования п. 1 ст. 158 ГК и требования п. 11 Нормативного постановления Верховного Суда РК от 14 декабря 2012 года № 5 «О применении судами законодательства о государственных закупках», суды, оценив сделку как недействительную, не приняли данный договор в качестве доказательства.

Примечательно то, что представителем ответчика исковые требования были признаны в полном объеме, несмотря на очевидное несоответствие договора требованиям законодательства.

Практика показывает, что в отношении такого рода сделок одни суды исходят из того, что сделка, на которую ссылается истец, никем не оспорена и в установленном порядке не признана судом недействительной. Поэтому принимают данную сделку в качестве доказательства в обоснование принятого решения. При этом разъясняют сторонам право на подачу самостоятельного иска о признании сделки недействительной, что создает ненужную волокиту, жалобы и нарекания со стороны участников процесса.

С подобным подходом трудно согласиться. Утверждение, что незаконная или безнравственная сделка является действительной до тех пор, пока не признана судом недействительной, в условиях, когда ни одна из сторон не заинтересована в признании ее недействительной, способствует возникновению серьезной угрозы эффективности обеспечения защиты прав и интересов граждан, а в отдельных случаях - государственных интересов.

Надзорная судебная коллегия Верховного Суда РК по результатам рассмотрения дел в порядке надзора вынуждена неоднократно давать разъяснения по правильному применению норм гражданского законодательства по делам об изъятии земельных участков для государственных нужд.

Отсутствие в настоящее время в законодательстве прямого закрепления деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, существование серьезной неопределенности относительно необходимости судебной процедуры признания сделки недействительной вызывает затруднения в правоприменительной практике.

В пользу законодательного закрепления деления сделок на ничтожные и оспоримые свидетельствует судебная практика и по уголовным делам.

К примеру, при рассмотрении уголовного дела о лжепредпринимательстве суды, устанавливая извлечение подсудимыми имущественной выгоды, дают оценку законным по форме, но фиктивным по цели и содержанию сделкам, которые не свидетельствуют о намерении заниматься предпринимательской деятельностью (обналичивание денежных средств, посреднические услуги и т.п.). То есть оценивают такие сделки как недействительные в силу указания закона (ничтожные), поскольку они совершены с целью, заведомо противной основам правопорядка (ст. 158 ГК).

Таких примеров из судебной практики по уголовным делам можно привести множество. Однако, если бы такие сделки должны были признаваться недействительными судом только по иску заинтересованного лица, то неизвестно, как долго разрешалось бы уголовное дело. Таким образом, очевидно, что необходимость законодательного закрепления деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые возникла достаточно давно и ждет своего скорейшего решения.

Довольно сложным, на мой взгляд, на сегодня является вопрос о последствиях недействительных сделок.

Законом предусмотрено, что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения, если иное не предусмотрено ГК, законодательными актами или не вытекает из существа или содержания сделки. По общему правилу при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, т.е. наступает последствие в виде двусторонней реституции (ст. 157 ГК). При применении данной нормы закона на практике возникает вопрос: должен ли суд при отсутствии в иске требования о возврате всего полученного по недействительной сделке, обязывать в решении ответчика произвести возврат полученного им по сделке. По этому вопросу сложилась довольно противоречивая и разнообразная судебная практика. Суды в некоторых случаях руководствуются Нормативным постановлением Верховного Суда РК от 11 июля 2003 года № 5 «О судебном решении». В п. 19 Постановления определено, что при удовлетворении иска по делам о признании того или иного права суд обязан указать в резолютивной части решения не только о наличии права, но и о правовых последствиях, которые влечет за собой такое признание. И это, думаю, следует признать правильным, поскольку применение последствий недействительности сделок обеспечивает наиболее полное разрешение спорных правоотношений.

К сожалению, не всегда суды применяют указанные последствия, мотивируя свое решение отсутствием требования истца в этой части, а в законе нет четкой нормы, обязывающей суды применять последствия признания сделок недействительными. В результате спор зачастую остается неразрешенным в полном объеме.

На практике нередки случаи, когда, совершив сделку (которая впоследствии признается недействительной), лицо, приобретшее по ней имущество, в дальнейшем вновь производит отчуждение этого имущества. Впоследствии данное имущество может неоднократно переходить от одного лица к другому в результате совершения целого ряда следующих друг за другом сделок.

При такой ситуации истец (собственник имущества) обычно предъявляет иски о признании всех совершенных с его имуществом сделок недействительными и требует по ним применения двусторонней реституции, что удовлетворяется судами.

По моему мнению, такие действия являются ошибочными, т.к. приводят к нарушению прав добросовестного приобретателя, который считает, что приобрел имущество у собственника, следовательно, сам стал собственником.

Подобный подход делает «мертвыми», неработающими положения норм ст. 260 ГК об истребовании имущества из чужого незаконного владения, а также ст. 261 ГК об истребовании имущества у добросовестного приобретателя (виндикация).

В соответствии с п. 8 ст. 157 ГК первая сделка, признанная судом недействительной, считается недействительной с момента ее совершения и не влечет юридических последствий, ради которых она заключалась, в том числе перехода титула собственника к приобретателю по этой сделке. При этом, по общему правилу, применение последствий недействительности сделки в форме двусторонней реституции не ставится в зависимость от добросовестности сторон, в том числе приобретателя, главное - определить и доказать основания недействительности сделки. При признании сделки недействительной приобретатель по ней не становится собственником имущества. Соответственно, он не вправе распоряжаться данным имуществом, т.е. определять юридическую судьбу имущества. Таким образом, получается, что все последующие сделки с имуществом, полученным по недействительной сделке, совершаются с лицами, не являющимися собственниками имущества, то есть эти сделки являются ничтожными как не соответствующие требованиям законодательства. Поэтому право лица, считающего себя собственником, не подлежит защите с использованием правового механизма, установленного ст. 157 ГК, с применением реституции. В данном случае должны применяться нормы ст. 260 ГК, согласно которым собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения путем предъявления виндикационного иска. Такой подход вытекает из норм п. 3 ст. 157 ГК, из смысла и содержания которых следует, что применение двусторонней реституции возможно лишь в случае, если иные последствия не предусмотрены Кодексом.

Ранее нормы п. 3 ст. 157 ГК не содержали таких положений и ограничивались лишь применением последствий в виде реституции, что порождало определенные трудности в применении как норм ст. 157 ГК, так и ст.ст. 260, 261 ГК.

Поэтому в Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года была поставлена задача концептуально определиться в отношении применимости двусторонней реституции при признании сделки недействительной, с учетом того обстоятельства, что приобретатель вещи по сделке является добросовестным и у него в предусмотренном законом случаях эта вещь не может быть истребована.

В целях реализации поставленных задач Законом РК от 25 марта 2011 года № 421-IV «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования гражданского законодательства» были внесены изменения в п.п. 1, 3, 8 ст. 157 ГК, устранившие имеющиеся в законодательстве пробелы. Внесенные изменения определили возможность применения к недействительной сделке реституции только в случаях, если иные последствия не предусмотрены ГК.

К иным последствиям, в частности, законодатель относит право собственника истребовать свое имущество из чужого незаконного владения либо у добросовестного приобретателя на основании ничтожности сделки или сделки, признанной судом недействительной.

Как уже было сказано, не во всех случаях признания сделки недействительной в качестве последствия можно применить реституцию. В случае совершения с имуществом нескольких сделок, реституция применяется лишь к первой сделке при признании ее недействительной как к сделке, совершенной между собственником и приобретателем имущества. К последующим сделкам (второй, третьей и т.д.) реституция не применима, поскольку эти сделки совершаются между лицами, не имеющими полномочий на отчуждение имущества, и новыми приобретателями. В данном случае последствия наступают в виде истребования имущества из чужого незаконного владения (ст. 260 ГК) или истребования у добросовестного приобретателя (при наличии условий, предусмотренных ст. 261 ГК), выселения и т.п.

Следует отметить, что истребование собственником имущества из чужого незаконного владения, а также у добросовестного приобретателя в одних случаях может применяться как последствие недействительности сделки (сделок), а в других - в качестве самостоятельного способа защиты права собственника.

В первом случае, в отличие от второго, если имущество приобретено на основании совершенной сделки, собственник имущества при наличии к тому оснований должен защищать право собственности путем обращения в суд с иском о признании сделки недействительной. Истребование имущества из чужого незаконного владения или у добросовестного приобретателя в этом случае будет применяться как последствие недействительности сделки.

Во втором случае, когда сделка является ничтожной, судебная защита нарушенных прав должна состоять в прямом применении судом последствий ее недействительности без предварительного судебного признания ее недействительной.

Полагаю, что, разрешая вопросы по недействительным сделкам, следует не только руководствоваться мнениями ученых-теоретиков, но также принимать во внимание судебную практику, которая свидетельствует о необходимости скорейшего их разрешения путем внесения изменений и дополнений в действующее законодательство.