Рост религиозности молодых казахов: мода или радикализация?

Сельский ислам в Казахстане отмирает, на смену идет городской.

В Казахстане идет рост религиозности населения и особенно молодежи. С чем это связано и к чему это может привести? На эти и другие вопросы мы попросили ответить известного религиоведа, директора Института геополитических исследований, профессора Асылбека Избаирова, сообщает Zakon.kz.

- По мнению экспертов, в последние годы в Казахстане идет бурный рост религиозности населения и оценка этого процесса неоднозначна. Одни видят в этом позитив, источник возможностей для развития общества, укрепления традиционных ценностей, морали и нравственности. Другие, напротив, - вызов и рост радикализации. Какая точка зрения ближе к истине?

- Давайте сначала уточним, о религиозности какого именно населения идет речь, в какой социальной группе в основном она растет, ведь в действительности этот процесс еще не охватил равномерно все казахстанское общество. Конечно, есть социологические данные, но даже невооруженным глазом видно, что в социальном срезе это, прежде всего, городское или урбанизирующееся население. В возрастном – в основном молодежь. В этническом – в основном казахи. У русских, узбеков и других этносов, проживающих в нашей стране, религиозность особо не растет и не падает.

Так что тут мы видим три ключевых слова, которые сразу многое проясняют - ГОРОДСКАЯ. КАЗАХСКАЯ. МОЛОДЕЖЬ.

Вы посмотрите, в пятницу в городах все мечети переполнены и наполняют их именно молодые казахи.

- Почему у них появился такой высокий интерес к исламу или это просто дань моде?

- Рост мусульманской религиозности среди современной казахской молодежи это, во-первых, результат обретения независимости и укрепления национального самосознания.

В реальности религиозное и национальное начало довольно тесно связано между собой, порой их даже трудно разделить. В свою очередь рост национального самосознания приводит к росту самосознания конфессионального, которое у определенной части граждан пробуждает интерес к религиозной практике.

Во-вторых, это результат урбанизации и в целом модернизации казахского этноса, вхождение в большой мир.

- Урбанизация и модернизация приводят к росту религиозности? Не кажется ли вам, что это противоречит некоторым стереотипам?

- Противоречит советским стереотипам, но от этого не перестает быть правдой, это общемировой тренд. Сегодня во многих развивающихся странах, причем не только мусульманских, именно переселение сельской молодежи в города и включение в процесс модернизации приводит к росту ее религиозности. И именно нормативной религиозности. Синкретические формы бытования религии, присущие в основном сельской местности и религиозно неграмотной части населения, в процессе урбанизации неизбежно отмирают, уходят в прошлое.

Для нас это так называемый сельский ислам, смешанный с доисламскими верованиями и традициями. Сегодня любой владелец смартфона может легко обнаружить тот факт, что наш традиционный ханафитский мазхаб, например, запрещает поклоняться аруахам и, наоборот, требует покрытия головы девушками.

- Вы хотите сказать…

- Я принципиально хочу сейчас уклониться от обсуждения нашумевшего вопроса о платках в школе. Сейчас речь не об этом, я говорю о некоторых явлениях в целом и об их восприятии нашим обществом, которое, кстати, постепенно меняется.

К примеру, незамужние казашки в кочевой степи не закрывали волосы и шею. Но и джинсы они в те времена тоже не носили. А ведь сегодня и то, и другое – в равной степени результат глобализации, которую ошибочно путают с чисто западными веяниями. Как я уже сказал, синкретический «сельский» ислам в Казахстане отмирает, уходит в прошлое у нас на глазах, и это неизбежный объективный процесс.

- А что идет на смену «сельскому» исламу?

- Хороший вопрос.

Для нас очень желательно, чтобы это был наш традиционный ханафитский мазхаб, официально принятый нашими предками еще во времена Узбек-хана, правителя Золотой Орды, а не какие-то зарубежные «альтернативные» течения.

Но следует также осознавать, что теперь, в XXI веке, это будет именно нормативный ханафитский мазхаб, в котором тоже не всё еще привычно для казахов более старшего поколения, как и хипповые джинсы со смартфонами. Но время не повернуть назад, в прошлое дороги нет, мы не сможем отменить глобализацию, урбанизацию и в целом модерн.

Что касается моды на ислам… Понимаете, даже если это мода… Мода бывает разная. Вот, например, сейчас все больше казахстанцев надевают футболки и бейсболки с национальной символикой. Недавно я даже видел голубую тюбетейку с золотым орнаментом, как на нашем флаге. Что это, мода? Да. С точки зрения коммерческой или социологической, это типичная мода. Но можно ли сказать, что это просто мода? Нет! Эта мода отражает глубинный процесс, опять же рост национального сознания, патриотизма в обществе. Как видите, мода моде рознь.

Принадлежность к исламу, пусть даже иногда символическая – важный, социально значимый компонент идентичности для современной казахской молодежи. Именно по этой причине, например, популярные среди молодежи звезды национальной эстрады публично заявляют о своем мусульманстве. Я не пытаюсь сейчас оценивать, правильно они это делают или неправильно, и насколько глубоко они религиозны в своей повседневной жизни, но факт остается фактом: ассоциирование себя с исламом – важная часть идентичности для молодого городского казаха в современном Казахстане. И это само по себе должно заставлять задуматься.

- Асылбек Каримович, не обернется ли возрастающая религиозность казахской молодежи ее радикализацией, ведь у нас реально имеются экстремистские группы, и теракты тоже были…

- Причины возрастающей религиозности нашей молодежи мы уже назвали. А каковы причины радикализации верующих? Не только у нас, вообще в мире. Это невежество, бедность, социальные проблемы, это угнетение, несправедливость. Как видим, у этих двух явлений совершенно разные причины.

Да, и у нас в стране есть социальные проблемы, но где их нет? Да, и у нас гремели взрывы, происходили теракты, гибли люди, но в целом это было результатом внешнего воздействия и это очевидно. Скажу больше, непосредственным толчком к наиболее резонансным терактам в Казахстане послужили конкретные «фетвы» именно от зарубежных «шейхов».

- Если я вас правильно поняла, наблюдаемый сегодня в Казахстане рост молодежной религиозности это сугубо внутренний процесс?

- Совершенно верно. Это сугубо внутренний, органичный и естественный процесс, идущий из самых глубин казахского общества. Процесс, не имеющий ничего общего с радикализацией. Здесь необходимо четко отделять «мух от котлет».

Радикализация малочисленных, глубоко маргинальных групп – это одно, а естественный рост религиозности общества, в данном случае, казахской молодежи – совсем другое. С первыми должны бороться спецслужбы, вторых следует заботливо направлять в сторону добра и созидания. И это вовсе не трудно.

- В обществе и соцсетях бытует мнение, что наши чиновники рьяно борются с религиозностью...

- Это как минимум, преувеличение. В Казахстане формируется своя собственная модель отношений между светским государством и религиозными конфессиями и на этом пути неизбежны поиски – как более, так и менее удачные конкретные шаги. И это естественно. Но я уверен, что наше государство найдет оптимальные пути решения всех этих вопросов. Если серьезно, как можно бороться с естественным ростом религиозности казахской молодежи, который объективно сопутствует развитию нации? Это все равно, что пытаться остановить руками текущую реку. Думаю, никто у нас в стране ничем подобным не занимается, особенно, если сравнить с некоторыми другими государствами, а сравнить есть с чем.

- И всё же, если будут попытки остановить рост религиозности в стране, то чем это может обернуться?

- Қазақтың жас жігіттері, каждую пятницу заполняющие мечети в городах, в подавляющем большинстве – люди абсолютно нормальные и адекватные, которые при любых обстоятельствах не рванут ни в какую Сирию, и не пойдут взрываться.

Но если у них в сознании отпечатается мысль, что власть, грубо говоря, не одобряет религиозность, они могут заинтересоваться призывами светской политической оппозиции. Попросту говоря, никакой не «халифат», а обычный «майдан». Религиозность, или даже просто ее внешние признаки могут стать «знаменем» оппозиционных настроений.

Обратите внимание, тот же Аблязов в последнее время начал «официально» поздравлять мусульман с религиозными праздниками, рассылать душераздирающие посты в поддержку якобы «притесняемых» мусульман в Казахстане. И это уже не смешно. Тем более, что речь идет не просто о городских казахах, а именно о молодежи. Молодежь – контингент специфический, она далеко не всегда поступает рационально и прагматично, нередко поддается эмоциям.

Если только вообразить казахский «майдан» под квази-религиозными лозунгами, то последствия могут оказаться намного страшнее, чем несколько взрывов. Но я уверен, этот сюжет – не по нашу душу, в Казахстане ничего подобного не допустят и причин для такого сценария не создадут.

Молодежь – наше будущее, и обращаться с ней надо очень осторожно. А различного рода радикальные меры могут дать совершенно непредсказуемый эффект, когда речь идет именно о молодежи.

- И последний вопрос, все-таки снова касающийся безопасности нашего общества и государства. Что может стать надежным «предохранителем», который исключил бы деструктивный путь развития религиозности в нашем обществе?

- Здесь многое может сказать позитивный опыт некоторых мусульманских стран со светским государственным строем. Нам, казахстанцам, объективно ближе турецкий опыт, реалии родственной нам тюркоязычной страны, где мы все так любим отдыхать. Что мы там видим?

С одной стороны, общество на порядок религиознее, чем наше. Это и понятно, у них не было 70-и лет коммунизма, зато были шесть веков Османской империи. И там есть очень консервативные слои населения. Но!

Религиозный экстремизм в Турции отсутствует. Отсутствует как явление. Самый консервативный и строго соблюдающий каноны ислама турецкий мусульманин никогда не поднимет оружие на свое турецкое государство, не пойдет убивать своего родного турецкого полицейского. Даже если турецкий мусульманин чем-то сильно недоволен, он все равно никогда так не поступит, это ему внутренне чуждо. Чем это объяснить? Думаю, органичным сочетанием религиозности и развитого национального самосознания, сочетанием искренней веры в Аллаха и гордости за свою богатую историю, свое славное османское прошлое. Для турецкого мусульманина даже светское турецкое государство это, прежде всего, наследник Османской империи, от которой он себя не отделяет.

- А в нашем прошлом есть своя «Османская империя»?

- Конечно, есть. Это та самая Золотая Орда, которую я уже упоминал. Она же - Улус Джучи, она же - Улуг Улус (Великий Улус), она же – Дешт-и-Кипчак в восточных летописях. Великая евразийская империя, объединившая народы, различные по своему облику, вере и языку, и показавшая всему миру редкую по тем жестоким временам «модель толерантности». Она же – цитадель нашего традиционного ханафизма в Евразии. Если посмотреть на карту, ареал распространения ханафитского мазхаба на евразийском пространстве точно совпадает с границами бывшей Золотой Орды. Как сейчас говорят некоторые наши историки, пост-ордынское пространство. В недалеком прошлом нас искусственно отрезали от этого великого наследия, о котором открыто писал еще Шокан Валиханов.

Вернув народу историческую память и, вместе с ней, гордость за свою историю, в том числе, духовную, мы надежно защитим наше общество от вируса псевдорелигиозного экстремизма.

Торгын Нурсеитова