Недействительность сделки из-за несоответствия требованиям законодательства: пора менять правило

Несоответствие требованиям законодательства по казахстанскому законодательству влечет недействительность сделки. На первый взгляд, правило вполне разумное и справедливое. Однако так ли это на самом деле?

Оспоримая сделка

Признание сделки недействительной с применением последствий ее недействительности прямо указано в Гражданском кодексе Республики Казахстан как один из способов защиты гражданских прав (п. 1 ст. 9). Им пользуются довольно часто, по поводу и без повода. Частенько – с целью уклониться от исполнения своих обязательств, от ответственности.

Нужно избежать ответственности по гарантии или залогу или уменьшить сумму долга по кредиту? Нужно пересмотреть результаты тендера? Наконец, просто не хочешь платить по договору? Первое, что бросится искать недобросовестный контрагент, – это основания для оспаривания сделки.

Пытаются найти какой угодно, хоть мало-мальски формальный повод для того, чтобы признать сделку недействительной.

И ведь находят! Формальное, казалось бы, несоответствие требованию законодательства вполне себе сможет послужить основанием для признания сделки недействительной. Почему?

Зачастую сделка признается недействительной со ссылкой на п. 1 ст. 158 ГК, согласно которой "сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также сделка, совершенная с целью, заведомо противоречащей основам правопорядка, является оспоримой и может быть признана судом недействительной, если настоящим Кодексом и иными законодательными актами Республики Казахстан не установлено иное".

Нетрудно заметить, что указанные в ней основания для оспаривания довольно расплывчаты, неконкретны и даже субъективны (чего стоит та часть нормы, которая говорит о сделках, совершенных с целью, заведомо противоречащей основам правопорядка – это на полное усмотрение суда).

Но стоит обратить внимание вот на что. Законодатель счел достаточным для оспаривания сделки такое основание как несоответствие ее содержания требованиям законодательства.

Между тем требований законодательства по каждому договору может быть сколь угодно много. По сути, любая норма в законодательстве – это требование. Выходит, что всякое несоответствие им должно считаться достаточным для признания сделки недействительной. Такой подход представляется довольно спорным.

"Несоответствие!"

Что вообще следует понимать под несоответствием требованиям законодательства?

Как это странно не прозвучит, но столь любимое и часто употребляемое юристами выражение о соответствии или несоответствии того или иного условия требованиям законодательства в действительности страдает неопределенностью.

Когда говорят о соответствии чего-то чему-то, всегда имеют в виду два объекта: первый – это изначальный (или оригинальный), можно сказать стандарт; и второй – тот, который исследуется на соответствие первому.

Так вот, следует ли понимать под "соответствием" то, что полностью идентично, тождественно оригиналу, то есть совпадает на все 100% со стандартом? Но если не полностью, а частично идентично (например, на 99%) – это соответствие или нет? А может, для "соответствия" достаточно схожести со стандартом? Но тоже вопрос – до какой степени необходима схожесть с оригиналом?

Категория несоответствия столь неопределенна, что заставляет в разных сферах ее применения проводить ее градацию на критические, значительные, малозначительные и др.

Помню, пришлось как-то перед работником госоргана отстаивать один документ. К критерию несоответствия требованиям законодательства этот чиновник подходил очень широко, выискивая малейшие отклонения представленного документа от текста подзаконного акта, вплоть до запятой. По его разумению, "соответствие требованиям законодательства" должно было означать точное, слово в слово, тождество всех формулировок и выражений документа нормам законодательства. Всякий раз, когда ему удавалось найти такое отклонение, он поднимал палец и торжественно-злорадно восклицал: "Несоответствие!".

Найти несоответствие? Легко!

Все сказанное – к тому, что под несоответствие требованиям законодательства можно подвести что угодно. Приведу примеры из банковского законодательства.

Предположим, в договоре банковского займа неверно указано название комиссии – вместо "комиссия за организацию займа", как требуется правилами финрегулятора, будет указано "комиссия за организацию банковской ссуды". То есть вместо "заем" применено выражение "банковская ссуда". Последний термин применялся в советское время, сейчас он уже считается устаревшим. Но, по сути, речь-то об одном и том же – о банковском займе. Формально налицо несоответствие требованиям банковского законодательства. И что, из-за этого договор банковского займа (или его часть) нужно признавать недействительным? Это, конечно, абсурд, но, поскольку имеет место быть "несоответствие", то оно вполне себе сойдет за основание для оспаривания сделки (кстати, такие попытки на практике уже были, к счастью, безуспешные).

Или еще пример. Правила заключения договора банковского займа устанавливают последовательность (очередность) изложения в договоре определенных пунктов. Предположим, в договоре такая последовательность нарушена (например, условие о цели банковского займа оказалось изложено после, а не до условия о сумме и валюте займа, как того требуют правила Нацбанка). Неужели такое несоответствие требованиям законодательства можно считать достаточным для признания сделки недействительной? Формальный повод для этого по п. 1 ст. 158 ГК имеется, но, согласитесь, что это было бы неразумным и не отвечало бы назначению и смыслу указанной нормы. Нарушение установленной правилами Нацбанка последовательности изложения пунктов договора может влечь за собой банковско-правовую ответственность финансовой организации, но не должно служить основанием для признания сделки недействительной.

Приведенные примеры, конечно, несколько утрированы, но они наглядно показывают, насколько действующая редакция п. 1 ст. 158 ГК аморфна, насколько она создает благоприятные условия для злоупотреблений недобросовестной стороной сделки. Указанная норма в этом виде содержит разрушительный потенциал угрозы стабильности договорных отношений. Сказанное относится практически к любой сфере, не только банковской.

Угроза стабильности гражданских отношений

Итак, в чем недостаток действующего правила п. 1 ст. 158 ГК?

Как указывалось выше, формулировка о несоответствии требованиям законодательства создает широкие возможности оспаривания сделок; пределы и границы такого оспаривания являются неопределенными. Причем речь идет о требованиях, которые установлены не только законами, но и подзаконными актами

Как следствие, это создает почву нестабильности гражданских правоотношений. Риски того, что та или иная сделка может впоследствии оказаться оспоренной, возрастают. У участников гражданского оборота нет уверенности в том, что договоры будут исполняться, а по исполненным договорам не последует реституция (возврат полученного по сделке).

Действующая редакция п. 1 ст. 158 ГК – это широко распахнутые двери для оспаривания сделок, угроза стабильности имущественных отношений.

Нарушение прямого запрета закона

Представляется, что более разумным было бы считать недействительной ту сделку, содержание которой не просто не соответствует требованиям законодательства, а нарушает прямой запрет, установленный законом. Если закон говорит: "вот это и это делать нельзя", то только нарушение такого запрета следует рассматривать как основание для признания сделки недействительной. Из этого исходит, в частности, Германское гражданское уложение, в соответствии с которым сделка, нарушающая установленный законом запрет, недействительна, если законом не предусмотрено иное (§ 134).

Почему в казахстанском законодательстве следовало бы установить аналогичное правило?

Во-первых, такой подход логично вытекает из признанной в теории права классификации регулятивных норм на управомочивающие (которые предоставляют право на совершение действий), обязывающие (которые содержат обязанность по совершению определенных действий) и запрещающие (которые содержат запрет на совершение определенных действий). Именно нарушение последней группы правовых норм следовало бы считать основанием для признания сделки недействительной. Запреты на то и устанавливаются, чтобы их нарушение влекло негативные последствия для участников отношений (в данном случае - в виде признания сделки недействительной).

Во-вторых, резко сужается круг оснований для оспаривания сделок: не всякое несоответствие требованиям законодательства может служить основанием для признания сделки недействительной. Таковым может считаться только то, что нарушает прямой запрет, установленный законом.

В-третьих, ограничение круга оснований для признания сделок недействительными в конечном итоге способствует стабильности гражданского оборота, укреплению института частной собственности, ее неприкосновенности.

Кстати, отдельного изучения требует вопрос о том, следует считать сделку, нарушающую прямой запрет закона, оспоримой или ничтожной. Напомню, что действующая редакция п. 1 ст. 158 ГК признает сделку, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, оспоримой. Скорее всего, изменение основания для недействительности с несоответствия требованиям законодательства на нарушение прямого запрета потребует признания законодателем такой сделки ничтожной.

Признание сделки недействительной – мера исключительная

Все вышесказанное убеждает, что нужно менять и норму п. 1 ст. 158 ГК, и практику ее применения.

Это актуально еще и потому, что инструмент оспаривания сделок по указанной норме ГК используется уже не собственно в целях защиты гражданских прав, но и активно в целях защиты т.н. публичных интересов - органами прокуратуры для пересмотра бог знает какой давности результатов приватизации, налоговыми органами с целью взыскания недоимок в бюджет и т.п. В руках государства оспаривание сделок стало настоящим молотом, от удара которого вдребезги разлетаются остатки договорной, частно-правовой, материи.

Удивляет та легкость, с которой суды порой просто делают ссылку на п. 1 ст. 158 ГК, не раскрывая при этом, какой именно норме законодательства не соответствует содержание сделки.

Между тем признание сделки недействительной должно представлять собой исключительную меру воздействия на имущественные отношения, как нечто из разряда вон выходящее. Только в этом случае можно будет говорить о стабильности гражданского оборота в стране. Пока же, увы, о создании условий для этого говорить не приходится.