Казахстанский ветеран рассказал, как превратился из заключенного в военного разведчика

Сегодня ветерану 87 лет. Он стал кандидатом наук, работал деканом ведущего пединститута Казахстана и снимается в кино.

Как героев скандально известного фильма “Сволочи”, Юрия Туютяня забрали в школу разведчиков, обучили и отправили в тыл врага – на оккупированную японскими войсками территорию Китая, пишет газета "Караван".

14-летний подросток из детской колонии передавал в Союз разведданные о противнике. Сегодня ветерану 87 лет. Он стал кандидатом наук, работал деканом ведущего пединститута Казахстана и снимается в кино.

Их никогда не было?

В 2007 году российский режиссер, “оскароносец” Владимир Меньшов на церемонии вручения премии “MTV Russia Movie Awards” отказался вручать приз за лучший фильм. Это решение он принял прямо на сцене, когда, вскрыв конверт, узнал, что победителем является фильм “Сволочи”. Свой поступок объяснил тем, что “не намерен вручать приз фильму, который позорит страну”. После этого бросил конверт на пол. Однако режиссеру картины Александру Атанесяну премию все равно вручили.

Напомним, в фильме рассказывается история о подготовке в период Великой Отечественной войны в горах под Алма-Атой групп диверсантов-смертников из числа сирот-рецидивистов, отобранных из детских колоний.

Позже Атанесян, как и Владимир Кунин – автор книги, по мотивам которой был снят фильм, заявил, что сюжет фильма – выдумка.

Так же высказались и в ФСБ России. На сайте спецслужбы говорится, что “в Центральном архиве ФСБ России и архиве КНБ Казахстана нет сведений о существовании на территории СССР и Казахстана диверсионных школ НКВД, где готовили детей-диверсантов для заброски в тыл фашистских захватчиков”.

Судьба Юрия Туютяня, достойная как минимум повести или сценария к кинофильму, доказывает, что школы по подготовке разведчиков из числа подростков-заключенных существовали. Не диверсантов-смертников с соответствующими специфическими задачами, а несовершеннолетних разведчиков. Он и сам кивает головой, когда про его подростковые перипетии говорят: “Почти, как у “сволочей”.

Потомок знатного рода?

Детство и молодость Юрий Александрович провел на Дальнем Востоке в Приморском крае. Родителей не помнит, точную дату и место рождения, как и национальность, не знает.

– Помнить себя я начал в доме малютки города Ворошилова, ныне это город Уссурийск Приморского края, – рассказывает Туютянь. – Затем воспитывался в детдомах сёл Прохоры и Угодовка. Уже позже в воинской части медэкспертиза, обследовав мои зубы, пришла к выводу, что родился я примерно в 1930 году. Наверное, так и есть – соски у меня, как у всех подростков, набухали и болели в 1942–1943 годах. С детства все называли меня китайцем, поэтому национальность так и прописали – китаец. Сколько себя помню, называли меня почему-то Юрой, фамилию и отчество также присвоили, местом рождения определили Маньчжурию – ну не в Приморском же крае я мог родиться. До сих пор есть чувство, что мои родители были из знатного рода, образованными людьми. Мне кажется, что нас, братьев и сестер, было много. Думаю, что мама специально отдала меня в детский приют, чтобы я остался жив…

Голодное, холодное и криминальное детство

– Время тогда было тяжелое: было много беспризорников, многие голодали. Мы, детдомовцы, постоянно сбегали из учреждения и занимались воровством: крали продукты питания и одежду со складов, из домов и квартир, – рассказывает собеседник “КАРАВАНА”. – Нами управлял криминалитет Приморского края.

Я был щупленьким и легко пролазил в форточки и окна. Раньше китайцев, приходивших из-за границы за солью, называли ходоками. Так ко мне и прикрепилось прозвище Ходя.

Когда мне было лет семь, у меня была воспитатель Антонина Трифоновна, не замужем, без детей. Она часто забирала меня к себе в общежитие, мечтала усыновить. Когда я нарушал порядок и дисциплину, она за меня заступалась и ручалась перед руководством, но в конце концов за свое криминальное поведение в 1942 году я загремел в детскую колонию. После этого я ее так и не увидел…

Юрий Александрович всегда хотел найти эту женщину, но на Дальнем Востоке ему так и не удалось больше побывать. Уже в зрелом возрасте он написал письмо властям Приморского края, откуда пришел ответ, что, по некоторым данным старожилов, его любимая няня уже умерла…

Уважаемый урка

Жизнь в колонии оказалась не лучше детдомовской. Он был таким же голодным, холодным и нередко битым.

– Когда я попал на зону и назвал свое прозвище, меня сразу узнали: Ходя уже имел авторитет в Приморском крае, – рассказывает ветеран. – Бывало, проиграешь в карты свою пайку хлеба или порцию чая и сидишь голодный. Отказаться от предложения сыграть нельзя, иначе авторитет сразу же упадет. Нередко “черные”, узнав, что я сижу голодный, отыгрывали мою порцию и отдавали обратно. Нередки были бунты в содержащей тысячи несовершеннолетних преступников зоне: сначала заключенные избивали надсмотрщиков, после чего вводили войска, и тогда нам всем очень сильно доставалось. Я не знал, когда закончится этот кошмар.

Из зека в разведчики

А кошмар закончился в начале 1943 года после визита к начальнику колонии майора-особиста. Заключенного Туютяня вызвали к “хозяину” в кабинет, где находившийся там чекист предложил мальчику поменять статус зека на военного разведчика. Он сразу же согласился.

Сначала его обследовали и пролечили в военном госпитале Хабаровска, а затем отправили в школу молодых разведчиков, под Владивосток.

– Она располагалась в тайге. Нас, 12–15-летних подростков, было человек 15, все похожие на китайцев. Лето и осень 1943-го, зиму 1944 года нас обучали языку, радиоделу, стрельбе из пистолетов, автоматов, пулеметов, метанию гранат, мы осваивали разведдело, тактику, маскировку, рыли окопы.

После окончания курса меня не раз забрасывали на вражескую территорию в Маньчжурию. Обычно с двумя взрослыми разведчиками из числа охотников-нанайцев. В то время территорией владела японская армия.

Мы выбирали неприметные места для своего базирования. Оттуда разведчики уходили на операции: собирали данные по количеству и расположению войск, огневых точек, укреплений, вооружения и техники. А по их возвращении я шифровал эти сведения и азбукой Морзе передавал их нашим войскам. Чтобы не быть запеленгованными, мы часто меняли свою базу. Когда советские войска стали наступать, присоединились к ним на территории Китая и двинулись на знаменитую Квантунскую армию.

Агент под прикрытием

После капитуляции Японии молодого разведчика оставили в Маньчжурии еще на два года. К тому времени эта территория перешла под контроль гоминьдановского правительства генералиссимуса Чан Кайши. По словам Юрия Александровича, советские войска после изгнания японцев не стали задерживаться в Китае, но коммунистам во главе с Мао Цзэдуном помогали оружием и другими ресурсами в борьбе с гоминьдановцами.

– Тогда я жил на квартире вместе с советским разведчиком под легендой, что я якобы отставший от своих японский мальчик, поэтому не говорю на китайском, – рассказывает ветеран. – Моей задачей было сообщить в Союз о вторжении войск китайских коммунистов в Маньчжурию. В 1949 году это произошло, я передал секретное сообщение. Через некоторое время ко мне прислали проводника – старшего лейтенанта ЧК, китайца. Я уничтожил рацию и питание к ней, и мы после трехдневного пешего марша попали в Союз. В воинской части 52871, которая располагалась в селе Платоновка в Приморском крае, куда я попал, меня начали было готовить для дальнейшей работы – основательно обучать китайскому языку, но я отказался.

В разведке, если человек не желает служить, его не держат. Желание – главный критерий. Я подписал кучу расписок о неразглашении тайны и был свободен. За успехи на войне меня наградили грамотой от имени Сталина и медалью “За победу над Японией”.

В военном билете Юрия Александровича в разделе “Участие в боевых действиях” прописано: “Служил разведчиком против милитаристской Японии на 1-м Дальневосточном фронте”. А в свидетельстве, выданном управлением по делам обороны Медеуского района Алматы, указано, что “предъявитель настоящего свидетельства за успешное выполнение заданий правительства с 1944 по 1949 год имеет право на льготы, установленные для воинов-интернационалистов”.

За мечтой в город яблок

В Алма-Ату Юрий Туютянь попал из-за яблока, вернее, из-за желания хоть раз попробовать его вкус. Он рассказывает, что много раз видел яблоки, но есть их не приходилось. В его секретной части служил офицер, отец которого, полковник милиции, работал в Алма-Ате. Старший лейтенант и подсказал, что яблок много именно там.

По прибытии в мае 1949 года молодому фронтовику заявили, что бывшим заключенным в столице республики жить нельзя, и направили в пригородное село Тургень, что за Талгаром. Потом каждый месяц он отмечался в отделе КГБ.

– В Тургене я отучился на водителя и пошел работать, – рассказывает ветеран. – Но сам всегда хотел учиться. Мое образование на тот момент – то, чему учили в школе разведчиков. Для меня слова "алгебра" или "химия" ничего не значили. Я собрал учебники по всем предметам с первого по седьмой класс и в течение года полностью освоил семилетнюю программу. Потом я пришел в вечернюю школу и сдал экстерном курс неполной средней школы. В конце концов я все-таки попал в обычную дневную школу, которую окончил и получил аттестат. Мои одноклассники тогда были младше меня на 7–8 лет. Кстати, в Талгаре я сколотил свою команду друзей, с которой считались все авторитетные группировки города.

Жажда знаний

В Талгаре Юрий Туютянь окончил курс электромеханика, после чего в течение двух лет, с 1952 по 1954 год, трудился в геологоразведочной экспедиции рабочим – лопатой и киркой копал траншеи и ямы. Попытки поступить в техникум российского города Бодайбо и в Ленинградский институт на геолога не увенчались успехом – мешала национальность. И только в 1954 году ему, как фронтовику, удалось без конкурса поступить на геолого-географический факультет КазГУ.

– В одной группе со мной учились Олжас Сулейменов и Болат Жансугуров – сын писателя. Было много парней с известными фамилиями. С Олжасом мы очень близко сдружились, нередко проводили время вместе. Он уже тогда писал стихи и печатался в газетах и журналах. Часто просил меня оценить его произведения, что я делал со знанием дела: не даром прошли мои годы, проведенные на конспиративной квартире в Маньчжурии. Там я прочитал много книг русских классиков.

Я всегда был дерзким парнем, никого и ничего не боялся, наоборот, привык, что все боятся меня. Однажды с Олжасом сильно повздорил, после чего он меня ударил кулаком в лицо так, что я отлетел. Потом синяк был огромный. Он всегда был очень сильным и крупным, не то, что я – сказалось голодное детство, всегда был худеньким, невысокого роста. А вообще он всегда был чуть-чуть хулиганом, шкодливым парнем. После этого инцидента я сильно удивился его смелости. Потом мы подружились. И сейчас общаемся. В прошлом году я со своей супругой Насимой Асхатовной присутствовал на его 80-летнем юбилее. Он нередко говорил, что когда-нибудь напишет про меня книгу…

Гранит науки

После КазГУ Юрий Александрович попал на работу в Институт геологии при Академии наук Казахстана, где проработал 11 лет. В 1970 году защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата геолого-минералогических наук. С коллегами он составлял геологическую карту Казахстана, по которой можно определять местонахождение полезных ископаемых. По его словам, результаты их исследований до сих пор актуальны – многие потенциальные месторождения до сих пор не разработаны.

В 1972 году, оставив научную деятельность, ученый перешел на преподавательскую работу в Казахский пединститут, ныне АГУ имени Абая. В 1982 году получил ученое звание доцента.

– В институте я был очень жестким руководителем, – рассказывает ученый. – За все время работы отчислил 13 студентов. В то время, когда стране нужны были специалисты, был запрет на отчисление, но я держал весь факультет в строгой дисциплине. Позже узнал, что студенты называли меня за глаза хунвейбином, как жестоких опричников Мао Цзэдуна. Когда мы со студентами ездили на сельхозку, по приезде в какое-нибудь село я сразу собирал всех местных авторитетов и предупреждал, чтобы они не трогали моих девушек.

Однажды за плохой поступок я отчислил одного студента. Много людей просили меня простить его. Оказалось, что он сын известного художника Молдахмета Кенбаева. Спустя несколько лет моя работавшая тогда во Дворце школьников дочь Ольга объявила нам, родителям, что собирается выйти замуж. И каково же было мое удивление, когда мы узнали, что ее жених – тот самый студент. Сейчас он мой любимый зять, который вместе с дочерью подарил мне любимых внуков.

После КазПИ в 1980 году он проработал в должности заместителя директора Республиканского дома кино, после этого преподавал в автодорожном институте, а в год обретения Казахстаном независимости вышел на пенсию.

Юрий Александрович рассказал, что его труд был заслуженно оценен – в 1975 году Минпросвещения наградило его учрежденным правительством СССР знаком “Победитель социалистического соревнования 1974 года”.

Кинокарьера

В конце 80-х Юрия Александровича пригласили на “Казахфильм”, его кандидатуру одобрили на роль китайца, привратника гостиницы, в фильме “Маньчжурский вариант” – третьей части тетралогии о чекисте Чадьярове, которого играл Асанали Ашимов. А в 1991 году на экран вышел фильм режиссера Ардака Амиркулова “Гибель Отрара”, где он сыграл главного советника китайского правителя Отрара.

– Я уже был на тот момент в номенклатуре “Казахфильма”, – рассказывает ветеран. – Поэтому мне сразу позвонили и предложили эпизодическую роль, на что я ответил согласием.

Раскрыть все свои военные тайны Юрий Александрович решил после выхода на экраны фильма “Сволочи”. Тем более той страны, которой он давал расписки о неразглашении, уже не существует.

Сейчас разведчик проживает вместе со своей супругой в уютном частном домике в горах Алматы. Ветеран до сих пор в хорошей физической форме: ежедневно пробегает три километра и может десять раз подтянуться на перекладине.

Фото из семейного альбома Юрия Туютяна