Юридическое лицо как субъект преступления /У. Джекебаев/
Доктор юридических наук, профессор (КазГЮУ) У. Джекебаев - об уголовной ответственности юридических лиц, которая, как он считает, в условиях рынка получила новый виток в международной дискуссии, в том числе и на законодательном уровне.
Юридическое лицо как субъект преступления
Доктор юридических наук, профессор (КазГЮУ) У. Джекебаев - об уголовной ответственности юридических лиц, которая, как он считает, в условиях рынка получила новый виток в международной дискуссии, в том числе и на законодательном уровне.
Как научная проблема уголовная ответственность юридических лиц возникла в конце ХХ века. Отдельные ученые юристы и практические работники уголовной юстиции считали необходимым установление уголовной ответственности юридических лиц и предлагали свои варианты правовых норм для их включения в проекты уголовных кодексов, которые в 90-годы активно разрабатывались в странах СНГ /1/.
Следует отметить, что вопрос о возможности признания юридического лица субъектом преступления был положительно решен на девятой сессии Верховного Совета РК в 1993 году в первом чтении проекта УК РК. Однако новый Уголовный кодекс 1997 г. остался на прежних позициях.
Но, тем не менее, проблема уголовной ответственности юридических лиц не потеряла своей актуальности, наоборот, в условиях рынка получила новый виток в международной дискуссии, в том числе и на законодательном уровне.
В этой связи мы хотели бы отметить, что идея установления
нового вида ответственности - уголовная ответственность юридических лиц - была
выдвинута видными учеными-юристами
Б.С. Никифоровым, Ф.М. Решетниковым, С.Г. Келиной /2/, имелись их
сторонники и в Республике Казахстан. Предлагая установить уголовную
ответственность юридических лиц, сторонники такого подхода в то же время
недостаточно обосновывали ее научно-практическую необходимость.
Теоретическая неполнота научной концепции о желательности таких новелл в уголовном законодательстве делала позицию сторонников установления уголовной ответственности юридических лиц уязвимой. Пользуясь этим, сторонники традиционного понимания субъекта преступления, нами уважаемые ученые-юристы из МГУ профессор Н.Ф. Кузнецова, проф. Г.Н. Борзенков, а в Казахстане проф. Г.Н. Баймурзин категорически отвергали предложение о включении в Уголовный кодекс в качестве субъектов уголовной ответственности юридических лиц. По их мнению, к юридическим лицам не применимы цели наказания, и кроме того, на них не рассчитана концепция вины, существующая в уголовном праве.
Они в этом оказались не одиноки. Еще в 1879 г. английский профессор Р. Филлимор в своих комментариях по международному публичному и частному праву писал, что требовать о наложении наказания на государство или на корпорации, значит, извращать принципы уголовного правосудия. «Уголовное право, - указывал он, - имеет дело с физическими лицами - существами мыслящими, чувствующими и имеющими волю. Юридические лица, строго говоря, не имеют этих атрибутов, хотя через представительства и систему управления воля определенных индивидов рассматривается как воля корпорации, но только для определенных целей. Для того чтобы имелось основание для применения уголовного закона, необходима индивидуальная воля. Воля, выраженная через посредство представительства, не дает основания для применения уголовного закона» /3/.
Отголоски этих идей мы находим и у представителей классической школы уголовного права в России, которые были противниками установления уголовной ответственности юридических лиц. По этому поводу крупнейший представитель российской науки уголовного права, сторонник классической школы права профессор Н.С. Таганцев как бы с недоумением отмечал, как можно «посадить в тюрьму, сослать на поселениеили на каторгу акционерное общество, земство?» /4/.
Воздавая должное вкладу классической школы в развитие уголовного права, ее принципам, основаниям уголовной ответственности и наказания законодательной технике, четким формулировкам закона, в то же время считаем, она отрывала юридические нормы от реальных общественных отношений, игнорировала социально-экономическое содержание юридических институтов уголовного права. Это неоднократно подчеркивали их оппоненты - представители социологической школы уголовного права.
В основе решения вопроса об ответственности человека за свои поступки, в теории материализма лежит признание диалектической связи между необходимостью и свободой. Уголовная ответственность в содержательном плане есть разновидность правоотношения, входящего в механизм уголовно-правового регулирования.
Но, тем не менее, проблема уголовной ответственности корпорации до сих пор в странах СНГ не нашла четкого отражения на уровне юридической доктрины, что способствует продолжению дискуссии по данной тематике. При этом современные противники установления уголовной ответственности юридических лиц не только повторяют прежние доводы, по их мнению, логическим завершением дискуссии по этой проблеме может послужить лишь усиление юридической ответственности корпорации в рамках гражданско-правовой и административной ответственности. Отдельные цивилисты не только не разделяют такие предложения, а считают, что вообще не следует признавать юридическое лицо субъектом преступления, ибо оно не может действовать самостоятельно, т.е. юридическое лицо не может совершать преступное деяние виновно. В особенности ссылаются на теорию юридической фикции.
Прежде чем перейти к дальнейшему рассуждению по теме исследования, следует отметить, что основой всей человеческой деятельности выступает свободная воля человека, и только при ее наличии можно требовать от человека отчета в его поступках (деяниях). Свобода выбора и ответственность человека за свои действия - органически связанные и перекрещивающиеся понятия. Человек свободен в выборе своих поступков, но это не выводит его за пределы общественных связей. Поэтому всякий содержательный акт выбора - каким бы индивидуально личностным он ни казался - можно и должно рассматривать как момент функционирования социально целого.
Общество, государство, мораль, право требуют, чтобы проявления социальной свободы людей вписывались в рамки существующих требований социальной необходимости. Изучение роли волевого фактора в становлении как отдельного человеческого индивида, так и человеческой общности в целом показывает, что воля индивида, группы, общества при зрелости объективных условий играет определяющую роль в реализации объективно наличествующей возможности. Современная психология признает, что действовать может не только отдельное лицо, но и коллектив (организация), учреждение, предприятие, определенным образом проявляя свою волю. Несмотря на то, что воля коллектива создается также людьми как его членами (участниками) и не может быть оторвана от них, ее нельзя сводить к простой совокупности воль индивидуумов. Будучи объективно выраженной вовне, воля коллектива приобретает затем самостоятельный и относительно независимый характер по отношению к воле отдельных частей коллектива.
Такой подход имеет много сторонников. Один из таких исследователей, подробно изучавших этого проблему, В.А. Мусин считает, что «воля всех - это качественно единая воля, образовавшаяся в результате анализа и синтеза «воли всех», общая воля проявляется через индивидуальную волю каждого входящего в коллектив лица и вместе с тем обладает по отношению к этой последней самостоятельностью и, более того, преобладанием над ней» /5/.
Исходя из того, что воля юридических лиц относительно свободна, что они имеют возможность в пределах предоставленной им самостоятельности и независимости выбор для своей практической деятельности, возникает и их ответственность за результаты своей негативной деятельности, как в административном, так и гражданско-правовом порядке. Почему в этом случае особняком в правовой жизни общества должно оставаться уголовное право?
Сторонники установления уголовной ответственности юридических лиц считают, что в случаях, когда действия (бездействия) юридических лиц общественно опасны, виновны и противоправны, необходимо установить их уголовную наказуемость. Мы разделяем такую позицию.
Наши утверждения, что «воля всех», что общая воля проявляется через индивидуальную волю каждого входящего в коллектив, удовлетворят ли они тех наших коллег, которые считают, что юридические лица не могут действовать самостоятельно, что это юридическая фикция? Но даже если это так, то возникает вопрос, почему личную ответственность надо понимать только как ответственность физического лица? Разве та или иная устойчивая и наделенная или обладающая самостоятельным юридическим статусом общность физических лиц (организация, учреждения, предприятие, орган государственной власти) не является целостной личностью, способной совершать юридически значимые деяния и, следовательно, нести за них собственную личную ответственность?
Разве «лицо» в праве - это только индивид, с определенным остракизмом восклицает профессор Никифоров А.С. /6/.
Не является случайностью то, что Верховный суд США еще в 1909 г. признал конституционным положение, по которому «действия агента (представителя), осуществляющего делегированные ему полномочия … может контролироваться в интересах публичной политики посредством вменения его действия в вину его работодателю и назначении корпорации, в интересах которой он действует» (personat law).
Демонстрируя свою приверженность к установлению уголовной ответственности юридических лиц, мы не сторонники того, что в понимании сущности этой проблемы не видим пробелов, противоречий, и в том числе понимании того, что такое юридическая фикция.
Фикция - fictio (лат) - «лепить, создавать, создавать видимость, воображаемое добавление несуществующего или непринятие во внимание несуществующего обстоятельства во внимание».
В середине ХIX в. ее основоположником являлся немецкий юрист Фридрих Карл Саваньи (1779-1861 гг.). Согласно этой теории законодатель, понимая, что психикой, волей обладает только человек, но в общественной жизни имущественные права нередко принадлежат не отдельному человеку, а объединению людей, признает за таким объединением свойства личности, субъекта права, прибегая к теории фикции.
Существуют различные подходы о теории фикции в юридической науке. Г.Н. Богуш считает, что одна из наиболее известных цивилистических теорий юридического лица - теория фикции - якобы была сформулирована папой Римским Иннокентием IV в 1245 г. именно в связи с вопросом об ответственности юридических лиц за преступления против церкви/7/.
А профессор Милан Бартошек считает, что фикция - это специальное техническое средство, особенно часто применявшееся в процессуальных формулах (formulafictia, actopubliciana) для получения новых правовых последствий, которое содействовало совершенствованию римского права. В современных исследованиях, посвященных этой проблеме, отмечают, что если бы в праве не использовались фикции, юридически невозможной оказалась бы современная хозяйственная деятельность людей. Ведь они осуществляются в основном в форме и от имени юридических лиц, а последнее есть не что иное, как юридическая фикция. В самом деле, в современном праве юридическое лицо рассматривается как самостоятельный и реально существующий субъект права. Но ведь ясно, что без людей сами по себе юридические лица существовать и действовать не могут /8/.
Юридические фикции применяются для того, чтобы право не противоречило требованию справедливости, а практика правовых норм не оказалась лишенной всякого здравого смысла.
В этой связи достойно повышенного внимания то обстоятельство, что юридические требования и обязанности могут существовать только между двумя лицами - физическими и юридическими. По утверждению французского ученого-юриста профессора Р. Саватье, «лицами на юридическом языке называют субъектов, которые могут, как таковые, осуществлять права и выполнять обязанности. Это могут быть также искусственные образования, которых наделяют свойством юридического лица посредством известной фикции» /9/. Профессор Р. Саватье достаточно полно объясняет, что существенная особенность регулируемых правом общественных отношений заключается в том, что они могут быть предметом правового воздействия лишь поскольку выступают в качестве волевых отношений.
При этом профессор Р. Саватье специально подчеркивает, что члены товарищества по своей воле поручают органам товарищества представлять юридическое лицо, созданное на основании договора. Не менее верно и то, что, в конечном счете, они отчуждают свою волю в общем собрании и всегда будут связаны с волей большинства. Это обычно называется внутренней волей товарищества. Предложение об «общей воле» идет еще дальше, когда речь касается государства и государственных юридических лиц. Именно посредством фикции Жан-Жак Руссо объясняет «в общественном договоре», что все граждане государства по общему договору приносят в жертву свою индивидуальную свободу. Большинство предписывает законы меньшинству, без какого бы то ни было согласия последнего, но на основании социального императива /10/.
Как видно из этого, юридическая фикция достаточно широко применяется в юридической практике, в гражданском и административном праве, где установлена ответственность юридических лиц при наличии вины. Поэтому мы считаем, что вина юридических лиц, совершивших преступное деяние, может быть понята лишь как деяние ее правоспособных представителей, которые могут действовать как умышленно, так и неосторожно. Такой подход не противоречит существующим научным концепциям в правоведении и юридической практике.
В теоретической модели Уголовного кодекса сказано, что вина представляет собой психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному действию или бездействию и его последствиям, выражающимся в форме умысла или неосторожности.
Однако «вина организации» как мы уже отмечали, остается дискуссионной. Первый прорыв в этом вопросе сделали законодатели России. Государственная дума 17 июня 1998 года в связи с принятием первой части Налогового кодекса РФ, рассматривая вину юридического лица как субъективное явление, в качестве психического отношения к противоправному деянию и его последствиям, определяет вину организации путем проецирования вины физических должностных лиц организации на саму организацию. Такой подход как бы противоречит логике правотворчества, но это далеко не так. Известный теоретик права профессор В.М. Сырых считает, что наличие фактов, которые не могут быть объяснены в рамках существующих теоретических знаний, нельзя рассматривать как некую аномалию в развитии общей теории права. Такие факты выступают закономерным следствием противоречивой взаимосвязи данной науки с изучаемой ею объективной реальностью, а также особенностями движения, развитием научных знаний. Далее профессор Сырых, развивая свою мысль, ссылается на то, что в процессе нормотворческой деятельности достаточно часто конструируются новые правовые явления, которые до их закрепления в нормативно-правовом акте и вступления акта в силу в реальной жизни не существуют. Подобным образом создается значительное число понятий, отражающих явления, процессы, которые существуют только в правовой сфере и обязаны своим названием творческой деятельности законодателя. К ним он относит понятия «потерпевший», «следственный эксперимент», «преюдиция», «фикция», «налог на добавленную стоимость» /11/.
Как видно из этого, юридические фикции применяются для того, чтобы право не противоречило требованиям справедливости, а практика применения правовых норм не оказалась лишенной всякого здравого смысла.
Большой социально-правовой опыт применения юридической фикции наблюдается и в судебной практике при разрешении по гражданским делам об имущественных спорах, о взыскании налоговых обложений, по искам о взыскании убытков, причиненных неисполнением обязательств.
В литературе описан интересный пример использования юридической фикции в английском уголовном праве.
В средневековье в Англии известна была лишь одна форма наказания - смертная казнь для лиц, признанных виновными в совершении любого тяжкого преступления. Смертная казнь подлежала назначению судом независимо от роли преступника в совершении преступления, а также от каких бы то ни было других обстоятельств, которые могли смягчить его вину.
Цель смягчения наказания достигалась при помощи разных приемов, построенных на использовании юридической фикции. К числу таких приемов относилось, например, занижение стоимости похищенного. Это позволяло крупную кражу имущества стоимостью более одного шиллинга (фелония) рассматривать как мелкую, т.е. как кражу имущества менее чем один шиллинг. Мелкая кража относилась к мисдиминорам (мелкое уголовное преступление), а мисдиминор, в соответствии с нормами общего права, не влек за собой смертной казни преступника /12/. Профессор Романов А.К. считает, что юридические фикции появляются там и тогда, где и когда правовые нормы начинают входить в противоречие с требованиями жизни и правовой действительности.
Со своеобразными юридическими фактами, которые в своей сущности являются юридической фикцией, встречается и наша практика. Например, безвестное отсутствие лица по месту жительства в течение определенного срока дает суду основание по заявлению заинтересованной стороны вынести решение о признании такого лица умершим (что на самом деле может и не соответствовать действительности).
Во многих случаях без юридической фикции невозможна разработка законодательных актов, а также конкретное применение действующих норм уголовного законодательства. Здесь можно сослаться на практику применения ст. 67 УК РК в нашей стране. Изменение текста норм ст. 67 УК РК в 2000 году привело к затруднению применения абстрактной нормы к многообразным конкретным случаям, представленным в Особенной части Уголовного кодекса. Методологическая концепция, согласно которой форма должна подчиняться содержанию, не сработала. Отсюда и возникли пробелы в праве и спорные положения в юридической практике. Причины этого не только в технико-юридическом уровне в построении конструкции ст. 67 УК РК, а в неполноте выражения воли законодателя. В теории права признают факт, что потерпевшему представлены не только процессуальные, но и материальные права, а поощрительные правоотношения стали фактически трехсторонними. Это требует новой модели конструирования ст. 67 УК и соответствующих норм УПК РК. Юридическая фикция - многоаспектный феномен, в данном случае вряд ли возможно избежать применения юридической фикции /13/. Юридические фикции достаточно широко применяются в гражданском, финансовом праве.
Наглядный пример применения юридической фикции мы наблюдаем в налоговом праве Российской Федерации. Следует признать, что разработка новеллы «о вине организации», ее законодательное оформление и практика ее применения в налоговом праве, как мы уже отмечали, была бы невозможна без использования теории юридической фикции. Это нововведение в полной мере можно использовать в выработке единой концепции вины юридического лица (организации) при привлечении к налоговой, таможенной, административной и уголовной ответственности юридических лиц.
Общеизвестно, что матрицей уголовной ответственности служит уголовное правоотношение. В правовом отношении уголовная ответственность имеет двуединую опору: в преступлении и в составе преступления. Применительно к уголовной ответственности юридических лиц профессор Волженкин Б.В. приходит к выводу о необходимости различать субъекта преступления и субъекта уголовной ответственности юридических лиц. Такой подход имеет большое значение при разграничении субъективной стороны преступления от понятия «субъективная сторона состава преступления». Но при законодательном закреплении «вины организации» путем проецирования вины физических должностных лиц на саму организацию, в делении субъекта правонарушения насубъектов преступления и субъектов уголовной ответственности, нам кажется, нет необходимости /14/.
Возникает вопрос: может ли быть субъектом преступления чисто юридическое лицо, т.е. без трансформации уголовной ответственности юридических лиц?
В связи с преступным поведением корпорации, которые часто являются владельцами источников повышенной опасности, возник этот вопрос об их абсолютной, т.е. безвиновной уголовной ответственности за причиненные общественно-опасные последствия - при отсутствии на их стороне умысла или неосторожности, т.е. другими словами, вопрос об объективном вменении.
Зарубежная юридическая практика свидетельствует, что такое возможно. Осенью 1978 г. Генеральный атторней штата Индиана (США) предъявил компании Форда обвинение в убийстве трех человек, сгоревших живыми в автомобилях марки «Пинто». Расследование показало, что руководство компании выпустило автомобиль этой марки в продажу, зная, что его бензобак расположен в опасном месте и может взорваться при столкновении. Это стало первым случаем в истории американского правосудия, когда корпорации было предъявлено обвинение в таком «чисто уголовном» преступлении, как убийство /15/. Есть и другие факты, когда корпорации признавались виновными в совершении простого убийства.
Речь идет об уголовном деле американской компании «ЮНИОН КАРБАИД», которое в свое время получило широкий общественный резонанс, когда утечка токсичного газа с одного из заводов компании в городе Бхопал (Индия) в ночь со 2 на 3 декабря 1984 года повлекла за собой смерть 4 тыс. людей и серьезные заболевания еще 50 тысяч жителей города.
Для нас, воспитанных в традициях российской правовой культуры, возникает другой вопрос: как быть в таких случаях с концепцией виновной уголовной ответственности?
Во многих зарубежных странах нормы об уголовной ответственности юридических лиц в ее «чистом» виде сложились на стыке понятия вины в гражданском и уголовном праве. Сторонники такого подхода считают, что понятие вины правомерно используется применительно к юридическим лицам. При всем отличии от воли индивида воля юридических лиц, хотя и являющаяся абстрактным понятием, есть вполне реальная категория. Если в традиционных нормах и положениях уголовного и гражданского отношения субъекта права или субъекта преступления к совершенному им действию, то этот термин, когда он касается уголовной ответственности юридических лиц, используется для обозначения несколько иного понятия. Здесь вина фактически означает сам факт совершения субъектом общественно опасного, противоправного, наказуемого деяния. Применению таких норм соответствуют и их теоретические концепции об объективном вменении, т.е. ответственности за причиненный результат без наличия вины - умышленной или неосторожной.
Многие уголовные кодексы буржуазных стран не содержат в общей части специальных постановлений об умысле и неосторожности.
Так, например, поступает Французский уголовный кодекс. Однако в особенной части кодекса при описании целого ряда преступлений закон непосредственно указывает на характер субъективной стороны совершенного деяния. Понятие умысла и неосторожности и общие правила об ответственности за умышленные и не осторожные действия разрабатываются теорией уголовного права и судебной практикой.
Одним из видных теоретиков уголовного права, придерживающихся позиции необходимости объективного вменения, является австрийский ученый-юрист Т. Риттлер, который сущность преступления видит в посягательстве на важные правовые объекты и поэтому основанием уголовной ответственности считает уничтожение, повреждение правовых благ или создание угрозы их повреждению. Вина, по мнению Риттлера, только условие наказуемости за противоправность, вредность совершенного деяния. Таким образом, представители объективной теории сущность преступления усматривают в том, что преступные действия лица нарушают или ставят в опасность определенные общественные блага, которые охраняются уголовным правом.
Особенность позиции сторонников объективной теории состоит в том, что они сущность преступления и, следовательно, основание его наказуемости видят не в опасности личности, а в опасности выполненного лицом деяния, приносящего вред определенным интересам, охраняемым правом. Опасность деяния определяется размером причиненного вреда, т.е. последствиями. Таким образом, деяние, в котором воплотилась преступная воля виновного, его вредность - мерило опасности и наказуемости преступления /16/.
Мы считаем, что в теории и на практике применения уголовного законодательства действие человека, в том числе и преступное, необходимо рассматривать как единство объективного и субъективного, и притом не абстрактно, а в связи со всей конкретной обстановкой его совершения. Такой подход был и остается правильным, когда субъектом преступления являются вменяемые физические лица, достигшие определенного возраста.
При установлении уголовной ответственности юридических лиц в перспективе потребуется «инвентаризация» не только уголовного законодательства, но и наших концепций о вине и основаниях уголовной ответственности.
Хотя проблема вины в уголовном праве, а также основание уголовной ответственности детально изучена и описана, но в связи с переходом к рыночным отношениям возникает ряд трудностей в процессе применения норм уголовного законодательства, посвященных преступлениям в сфере экономической деятельности, экологическим преступлениям. Все это объясняется не только наличием несоответствия между уровнем практической значимости проблемы вины в уголовном праве и неразработанностью таких проблем, как взаимосвязь субъективных и объективных признаков преступления. В юридической литературе поднимаются вопросы об уголовной ответственности за бездеятельность и объективное вменение. Это говорит о том, что проблем, связанных с учением в вине, возникает много, и они нуждаются в теоретическом изучении с учетом современных потребностей юридической практики.
Сторонники, выступающие против установления уголовной ответственности юридических лиц, нередко задают вопрос: есть ли необходимость в законодательной трансформации гражданской санкции в уголовное наказание.
Следует отметить, что уголовное и гражданское право имеют много общего, особенно в теории ответственности, но они имеют и много различий.
Теория гражданского права, изучая правовое регулирование имущественных отношений, занимается и рассмотрением гражданских правоотношений, т.е. таких, которые влекут за собой по общему правилу в качестве санкции возмещение ущерба. Таким образом, гражданско-правовая ответственность обращена непосредственно на имущество. Поэтому именно восстановительная (компенсационная) функция наиболее полно выражает ее социальную сущность.
Уголовное право выполняет в основном охранительную функцию, т.е. направлено на охрану господствующих общественных отношений, их неприкосновенность и сообразно этому на вытеснение отношений, чуждых данному общественному строю.
Несмотря на эти различия гражданской и уголовно-правовой ответственности, они имеют много общего, взаимопроникающего, поэтому неслучайно профессор Франц фон Лист стремился построить систему имущественных преступлений, исходя из системы гражданского права. Так, например, наказуемые посягательства на имущественные права профессор Франц фон Лист изложил в следующей системе.
I. Посягательства на вещные права
1. Кража и родственные с кражей преступления.
2. Разбой.
3. Присвоение.
4. Повреждение вещей.
5. Использование электрической энергии.
II. Посягательства на право пользования
1. Нарушение правил охоты, рыбной ловли, нарушение законов о разработке недр земли.
III. Посягательства на обязательные права
1. Нарушение договора.
2. Злоупотребление доверием.
3. Банкротство.
4. Отчуждение имущества во вред кредиторам.
IV. Посягательства на имущество вообще
1. Мошенничество.
2. Вымогательство.
3. Наказуемая эксплуатация (злоупотребление доверчивостью, неопытностью несовершеннолетних, ростовщичество).
4. Деяния, опасные для имущества (азартные игры, лотереи, контрабанда).
5. Укрывательство вещей, добытых преступлением.
Как видно из схемы, Лист исходит из положений гражданского права, поэтому и начинает с посягательств против права собственности.
Законодательная трансформация гражданской санкции в уголовное наказание имеет глубокий смысл. Уголовные законы - не произвольная выдумка и изобретение законодателя, они возникают как официальное санкционирование, т.е. установление уголовной ответственности и наказания за допущенные общественно опасные нарушения, необходимые не только для частной, но и общей превенции. В конечном счете, они необходимы для разрыва сложившихся в данном обществе или в определенной ее общности негативных (антиобщественных) связей и отношений между людьми.
Сказанное не является отрицанием экономической обусловленности законодательства, но нельзя забывать и об активном влиянии законодательства на производство и общественную жизнь. Если государство устанавливает уголовную ответственность юридических лиц, оно тем самым лишь совершенствует орудия защиты давно существовавших и, хотя и недостаточно, но охранявшихся интересов. Признавая в ряде преступлений в качестве субъекта преступления юридических лиц, уголовный закон тем самым придает особую силу и значение охране новых экономических отношений.
При законодательном оформлении уголовной ответственности юридических лиц необходимо учитывать, что преступления, совершаемые юридическими лицами, имеют свои особенности. Общим основанием для привлечения юридических лиц к уголовной ответственности является совершение преступления, предусмотренного законом. В уголовном законодательстве должно быть оговорено, в каких случаях юридическое лицо может быть субъектом преступления.
В силу своей особенности юридические лица в большинстве случаев, как мы уже отмечали, могут совершить преступления лишь посредством физических лиц (индивидов), выступающих в качестве его законного представителя. В силу этих обстоятельств юридическому лицу может вменяться в вину только поведение таких лиц, которые находятся в определенной связи с этим коллективно хозяйствующим субъектом, предприятием, учреждением, организацией, т.е. индивида, правоспособного представлять юридическое лицо в его внешней и внутренней деятельности. Общепризнанно, что волеизъявление юридического лица, выражающееся в его поведении, признается настоящей его волей, если от его имени выступают (действуют или бездействуют) уполномоченные на это его представители.
Уголовный закон должен связывать преступления, совершенные юридическими лицами, не только с совершением самого действия (бездействия), но и с наступлением тяжких последствий (гибель людей, падеж скота, значительная недостача товаров и материальных ценностей).
Ответственность юридических лиц должна возникать только при условии, что существует причинная связь между причиненным ущербом (тяжкими последствиями) и антиобщественным и противоправным поведением юридических лиц.
Всесторонняя оценка преступного поведения юридических лиц включает в себя и оценку целей, субъективных намерений этого поведения. Положение о том, что понятие вины имеет значение не только в гражданском, но и в уголовном праве, когда субъектом преступления выступает юридическое лицо, разделяется многими учеными-юристами.
Как мы уже отмечали, понимание вины как определенного психологического отношения к совершенному преступному деянию неприменимо к юридическому лицу. Вина юридических лиц, совершивших преступные деяния, может быть понята лишь как деяние ее правоспособных представителей, которые могут действовать как умышленно, так и неосторожно. Вина предполагается при любом преступном деянии юридических лиц. Мы, как уже говорилось, придерживаемся позиции, что уголовная ответственность юридических лиц должна наступать лишь за определенное преступление или за определенную группу преступлений, при этом она должна быть как бы «трансформацией» уголовной ответственности физических лиц - предприятий, учреждений, организаций.
Необходимо признание того, что виновность юридических лиц есть виновность лиц, его составляющих, а также лиц, организующих его деятельность. Однако вина конкретных лиц или конкретных звеньев юридического лица, совершивших преступное деяние, должна дифференцироваться с учетом всех обстоятельств совершения преступления.
Далее различия между гражданским и уголовным правом проявляются не только в этом, но и в тех юридических и процессуальных последствиях, которые влекут преступление, с одной стороны, и нарушение норм гражданского права - с другой. Это можно наблюдать и в том, как возбуждается гражданское дело - исковое производство, а возбуждение уголовного дела - вопрос не частный, а публичный. Различие между уголовным и гражданским правом заключается также в тех последствиях, которое влечет совершение преступления, с одной стороны, и нарушения требований гражданских правовых норм - с другой. Профессор С.Г. Келина, отвечая на вопрос, зачем вводить уголовную ответственность, когда и по гражданскому праву можно применить к юридическому лицу - правонарушителю такую меру, как его ликвидация, следующим образом ответила на этот вопрос. «Действительно, ст. 17 Основ гражданского законодательства Российской Федерации предусматривает ликвидацию юридического лица по решению суда или арбитражного суда в случае банкротства (несостоятельности) либо в случаях систематического осуществления деятельности, противоречащей целям деятельности юридического лица, или без надлежащего разрешения (лицензии), или деятельности, запрещенной законодательными актами, либо с неоднократными или грубыми нарушениями законодательства. Однако ликвидация юридического лица в гражданско-правовом порядке связана лишь с изменением комплекса мер имущественного характера (для обеспечения расчетов с лицами, работавшими по трудовому договору, кредиторами и иными лицами) и не имеет карательного характера за допущенные лицом нарушения законодательства».Штраф в уголовном праве существенно отличается от штрафа в гражданском праве. Во-первых, он может быть назначен виновному лицу только за совершенное преступление. Во-вторых, как мы уже отмечали, его карательное воздействие на осужденного существенно выше. И, наконец, в-третьих, штраф как вид наказания влечет за собой судимость (теория стигмы оказывает значительное влияние на практику противостояния преступности).
В настоящее время уголовная ответственность юридических лиц установлена во Франции, Бельгии, Дании, КНР, Японии, Канаде, США, Англии, Южной Корее, Голландии, Норвегии, Австрии, Молдове, Литве и других странах. В Казахстане Закон «О борьбе с коррупцией» (1998 г.) признает субъектами коррупционных правонарушений как физических, так и юридических лиц.
Сказанное приводит к мысли о необходимости установления уголовной ответственности юридических лиц.
Литература
1. Данная работа является продолжением ранее проведенных исследований, результаты которых опубликованы в научных статях, а также в книге автора «Основные принципы уголовного права Республики Казахстан» (Сравнительный комментарий к книге Дж. Флетгера и А.В. Наумова «Основные концепции современного уголовного права»). Алматы 2001. Стр. 214-226, 239-241.
2. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. «Современное американское уголовное право». М. 1990. С. 54. Келина С.Г. «Ответственность юридических лиц в проекте нового УК РФ». Всб. Уголовноеправо. Новыеидеи. М. 1991.
3. Phillimore Commentaries upon international Law London 1879.P. 5
4. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т. 1. Изд. второе. СПб. 1902.
5. Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. М., 1970. С. 215. Мусин В.А. Волевые акты предприятия. Правоведение. 1963. № 1. С. 63-64.
6. Никифоров А.С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовная ответственность. М. 2002. С. 8.
7. Богуш Г.Н. К вопросу об уголовной ответственности юридических лиц. Вестник МГУ. Серия «Право». 2005. С. 4. Милан Бартошек. Римское право. Понятие. Термины. Пер. с чешск. М. 1989. С. 131.
8. Романов А.К. Правовая система Англии. М. 200. С. 8 (раздел «Юридические фикции в англосаксонском праве»).
9. Саватье Р. Теория обязательств. М. 1972. С. 41, 47.
10. Саватье Р. Указ.работа. С. 125.
11. Сырых В.М. Логические основания общей теории права. Т. 1. М. 200. С. 440.
12. Романов А.К. Правовая система Англии. М. 2000. С. 91.
13. Сборник материалов конференции «О проблемах правоприменительной практики освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон». Астана, 2006.
14. Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб. 1998. С. 25-26.
15. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990.
16. Лясс Н.В. Проблемы вины и уголовной ответственности в современных буржуазных теориях» Л. 1977. С. 70-77.